Делия

– Но все же не так плохо, правда? Пусть мы не будем сидеть вместе на уроках, но можно же встречаться каждую перемену, идти в буфет, правда же? – тормошила я подругу в надежде услышать что-нибудь вроде «разумеется, куда ж мы друг от друга денемся», но она отвечала нечто неопределенное типа «надо еще экзамены сдать».

Мне слабо верилось, что Лина сомневается в своих силах – ей, с ее ярко выраженными способностями к точным наукам, ничего не грозило. Да и вряд ли кого-то собирались исключать: провалившихся пока направляли в общеобразовательный класс. Правда, его расформировывали через два года – уж если к тому времени человек не определялся с профилем, ему приходилось уходить в школу попроще. Наша-то считалась одной из самых престижных в городе.

Маловероятно было, что мы с Линой обе не поступим и застрянем в «простом» классе – иными словами, разлука была почти неминуема. Но по непонятным мне причинам ей не хотелось это обсуждать. В какой-то момент я даже обнадежилась, решив, что ей тяжело об этом думать. Но, к сожалению, я ошибалась.

Мне отчетливо запомнился наш диалог в середине мая – было совсем тепло, только что закончилась череда праздников, и на душе у обеих было легко – ни о каких экзаменах не думалось. Мы болтали о всякой ерунде, а потом все-таки вышли на учебную тему, но прошлись по ней как-то поверхностно.

– Говорят, с трояками в этом году в профильные классы не принимают, – лениво поделилась я (все равно мы не относились к «опасной» категории: у меня намечалось всего три четверки, а у Лины – вообще две, а о тройках речь не шла).

– Думаю, принимают. Иначе бы общеобразовательный класс лопнул. Но да, когда я сюда поступала, мне сразу сказали, что, если я хочу проучиться здесь больше полугода, лучше все-таки закончить седьмой класс без плохих оценок.

– Слушай, а ты в той школе хорошо училась?

– Ага. Мне с подругой повезло, – усмехнулась чему-то Лина.

– А, с подругой типа Зойки?

– Типа тебя, Оль.

– В смысле? – Я никак не могла понять, шутит она или нет.

– Ну, она была почти как ты, только ты лучше!.. Послушай, ты читала этот дурацкий параграф по географии про мелиорацию? Я чуть не уснула на пятой строчке.

– Я тоже дальше не продвинулась… А расскажешь мне про эту подругу?

– Далась она тебе!

– Да ты вообще мне ничего не рассказываешь, особенно в последнее время, – в конце концов разобиделась я. – Подумать только, я ни разу не была у тебя дома!

Это была моя больная тема: Лина жила в десяти-пятнадцати минутах ходьбы от школы, а до моего дома нужно было либо ехать, либо идти минут сорок – тем не менее до и после уроков мы постоянно сидели у меня. Лина была знакома с моими родителями и частенько обедала и ужинала у нас (мама даже стала готовить больше супа, чтобы я кормила ее), а я даже ни разу не видела ее семью. Лина просто не приглашала меня к себе.

«Куда смотрят ее родители? – недоумевала моя мама. – Их дочка постоянно проводит время у нас, а они даже не хотят с тобой познакомиться! Совершенно невоспитанные люди. Они случайно не из деревни? А кем работают?». Этого я, к несчастью, не знала – как и многого другого. В разговорах со мной Лина почти не упоминала ни свою семью, ни других друзей (если они вообще были), лишь изредка – прошлую школу, в основном для сравнения с теперешней. Насколько я могла судить, единственным большим достоинством той, старой, школы было ее расположение – во дворе дома, в котором тогда жили Лина и ее родители. В остальном же – и в уровне образования, и в контингенте – она сильно уступала нашей.

Может, Лине, проучившейся там шесть лет, и казалось, что учебное заведение сильно проигрывает от того, что в его коридорах на каждом углу не обжимаются одиннадцатилетние накрашенные девочки и их ровесники-мальчики с бутылкой пива в одной руке и сигаретой в другой… Если так, то у нас ей действительно должно было быть смертельно скучно. Краситься она так и не бросила – дань традициям.

Больше ни о чем из своего прошлого она мне не рассказывала. И тут – нате! – еще какая-то подруга всплывает, и о ней Лина тоже не хочет говорить…

Видя, что моя обида не произвела на нее должного впечатления, я с нажимом повторила:

– Ты вообще все от меня скрываешь! И я ни разу не была у тебя дома!

– Мы недавно переехали, еще не до конца все обустроили, сейчас идет ремонт… – рассеянно произнесла она то, что я слышала уже раз сто.

– А я думаю, дело не в этом, – упрямо заявила я. – Ты просто не хочешь пускать меня на свою территорию. Ты не доверяешь мне или не слишком мной дорожишь.

Мне, разумеется, мечталось, чтобы Лина начала меня переубеждать, но она не стала заниматься такой ерундой и сделала вид, что все же решила пролистать параграф про мелиорацию.

На тех выходных она ни разу не позвонила. Это стало для меня неприятным сюрпризом, и из гордости я решила тоже не звонить ей – подумаешь, какая цаца, еще не хватало за ней бегать.

А в понедельник меня ожидало потрясение.