Деликатнее нельзя!

— А что же, — дружелюбно усмехнулся он сквозь мыльную пену. — Дайте, дайте книгу, раз уж так просят. Я ее потом с интересом почитаю, хе-хе!

— Хе-хе-хе-с! — прошелестело эхо.

Как вы догадываетесь, после этого высочайшего соизволения Алексею Григорьевичу расхотелось поверять свои чувства книге жалоб. Хотя, заме-им, сынишку его все-таки постригли как полагается. И даже прямо непосредственно после внеочередного чрезвычайного брадобрития директора Развертаева, чем неожиданно оказали рядовому четырехлетнему гражданину большую честь.

Словом, и тут все кончилось, казалось бы, хорошо.

Во всяком случае, не хуже, чем у тех двух приятелей, которые решили отметить встречу в ресторане «Приречье».

Сначала они, как полагается, нанесли визит в гардеробную.

— Примите вот, пожалуйста, две куртки.

— Не примем.

— Но поче…

— Вы без головных уборов.

— Ну и…

— Будете потом шапки с нас требовать. В суд, глядишь, подадите.

— Вот Это идея! Да нам такое никогда и в голову бы не пришло!

— Зна-аем мы вас! Простачками го не прики-идывайтесь!

После бурной дискуссии, с привлечением лучших полемистов из ресторанной администрации, стороны пришли к соглашению, каковое было отражено в следующем официальном документе:

«Расписка

Мы, двое под № 140,— без головных уборов.

Сдали две куртки в ресторан «Приречье» (дата, подписи)»

Охотно верим этим приятелям, что процедура утверждения означенного манускрипта, а также оглашение заключительного коммюнике («Так-то оно будет без обману») не были самыми веселыми в их жизни. Допускаем даже, что и салат после этого заметно потускнел, и шашлык дымился уже не слишком ароматно, и крепкий напиток показался как бы прокисшим, чего с ним никогда не бывает. Тем не менее на трапезу свою приятели не жалуются, и, стало быть, в конечном счете все опять-таки завершилось удовлетворительно. Не говоря уже о внедрении ценной поправки в известную аксиому, которая должна теперь гласить, что не только театр, но и ресторан начинается с вешалки.

Да, в общем и целом все кончилось неплохо. Баянист С. остался при своем задушевном баяне, мальчуган Фасников был аккуратно подстрижен под бокс, приятели отужинали в ресторане «Приречье».

И может быть, не стоит очень уж въедливо копаться во всех этих мелких и преходящих эксцессиках повседневного быта? Тем более, что имеется испытанный веками болеутоляющий пластырь в виде упомянутой расхожей мудрости («все хорошо…»). И тем более, что упомянутые жертвы мелких эксцессиков — сплошь люди мягкие, отходчивые и незлопамятные.

Да, они незлопамятны, но именно это обстоятельство возводит приземленно-обиходную, суматошно-житейскую тему бытовых неурядиц в высокий план общественной морали.

Хваткий мещанин, вскормленный в чащобах «частной инициативы», не отступится от того, чтобы выцарапать неустойку за причиненный ему ущерб. Он не уснет спокойно, пока не выгрызет свой кровный доллар, на который покусилась какая-нибудь расторопная фирма, предлагающая липовые услуги. Однако на этом вся его пламенная «деловая активность» тотчас угасает. Оно и понятно: с его точки зрения, все хорошо, что хорошо кончается дня него лично. Ему плевать, что завтра в его положении окажется другой столь же ловко околпаченный мещанин. Скорее наоборот — это будет неплохим поводом к ехидненькому послеобеденному злорадству.

А вот мягким, отходчивым, незлопамятным нашим клиентам, посетителям и пассажирам, которые претерпели неудобства, убытки и обиды у билетной кассы, рядом с креслом парикмахера, в ресторанном гардеробе, — им этакое «великодушие» не с руки. Ибо они не хотят, чтобы то, что сегодня «хорошо кончилось» для них самих, завтра довелось испытать и другим — их соседям, сослуживцам, согражданам, соотечественникам.

Поэтому жертвы непотребного обслуживания требуют наведения порядка и принимают лично им адресованные объяснения, извинения и заверения, в сущности, не ради себя, а ради тебя, меня, нас.

Быть может, тот факт, что новые, братские человеческие отношения выявляются даже в такой совсем неромантической сфере, как повседневный быт с его неустроенностями, нелепостями, прорехами, будет когда-нибудь достойно отмечен нашими социологами. Если же вернуться к руководителям службы быта, то им вряд ли следует искать а этом повод для самодовольства.

Шейте сами!

Я попросил показать мне зимнее пальто. Вон то, четвертое слева.

Продавец мрачно сорвал пальто с плечиков и гневно метнул его через прилавок.

Извинившись за то, что отнимаю у продавца драгоценное время, я попытался примерить пальто. Оно было неладно скроено, но крепко сшито. Широкие полы ниспадали к моим ботинкам, воротник из настоящей искусственной цигейки едва не закрывал уши, а десятка полтора пуговиц, торчавших там и сям, приятно порадовали бы глаз пожарного немеркнущим блеском.

Не успел я еще раз извиниться за доставленное беспокойство, как пальто оказалось в руках другого покупателя — молодого парня в лыжном костюме. Он не примеривал. Он только пощекотал пушистый начес, поинтересовался подкладкой, выбил чек и, беспечно насвистывая, удалился с этой нелепой обновкой.