Деликатное поручение

— Турецкий, ты обещал. — Вячеслав Иванович сделал паузу. — А у вас там правда ночь?

— Ночь, Слава, — подтвердил Александр Борисович. — Самая настоящая ночь.

— Никогда не верил, — послышался из трубки голос Грязнова. — Ладно, Саша, спи. Извини, что разбудил.

— Ничего, Слава, — проговорил Турецкий. — Был рад тебя слышать.

И снова целый день они ехали на машинах по Намибии. Еще один световой день — и снова надо было преодолеть больше тысячи километров до места следующего испытания — до гряды песчаных дюн, за которой Турецкого должен был ждать переводчик Майкл, чтобы вместе с ним отправиться в деревню верховного вождя народа гереро. Туда, где должен, по идее, находиться вывезенный из России внук заместителя министра иностранных дел Горностаева.

Весь день Александр Борисович думал о предстоящем разговоре с верховным вождем. Как тот отреагирует на просьбу Александра Борисовича отпустить мальчика обратно в Россию.

Горностаев говорил, что Джо был нужен наследник. Получается, что теперь, когда Джо нет, необходимость в наследнике только возросла?

В таком случае любой разговор будет бессмысленным.

И хорошо еще, если удастся обойтись без эксцессов.

А в этом Александр Борисович Турецкий уверен не был.

Верховный вождь в трауре. А у всех народов период траура не самое благоприятное время для ведения переговоров.

В очередной раз Александр Борисович понял всю несуразность собственной миссии.

Чужой человек в чужой стране пытается найти чужого ребенка.

Впрочем, Александр Борисович отгонял от себя эти мысли, понимая, что думать надо было раньше, когда он соглашался выполнить «деликатное поручение». Теперь же поздно. Позади, как говорится, Москва.

Перебираясь через дюны, Турецкий продолжал думать о верховном вожде и о том, что ему делать в том случае, если верховный вождь просто пошлет его куда подальше.

Возвращаться в Россию и говорить Горностаеву: мол, так и так, ничего не вышло?

Разумеется, никаких претензий к Александру Борисовичу не будет. Он и так сделал все, что от него зависело. Хотя вполне мог бы этого не делать. Его даже поблагодарят.

Но это было не в характере Турецкого.

Бороться надо до конца. Более того, настоящая борьба начинается только тогда, когда не остается ни единого шанса.

И короткий опыт участника группы выживания убеждал его в этом. Александр Борисович постоянно вспоминал свой первый переход — по саванне к Берегу Скелетов, когда внутренний голос уговаривал его остановиться, но он продолжал идти и в результате дошел.

Стиснув зубы, Турецкий перебирался сейчас через дюны, и опытные товарищи по группе выживания, наблюдая за ним, переглядывались между собой, говоря друг другу — наш человек, наконец-то вошел во вкус.

Но дело было не в том, что Александру Борисовичу нравилось преодолевать пустыню. Он рвался вперед от нетерпения, желая как можно скорее принять бой и заняться своим настоящим делом.

Таким, где на карту ставятся человеческие жизни и твоя собственная карта в любой момент может быть побита.

Возле следующего мотеля Александр Борисович увидел припаркованный внедорожник, рядом с которым прогуливался чернокожий мужчина под тридцать в очках.

Сбросив рюкзак, Турецкий направился прямо к нему:

— Вы Майкл?

— Да, я есть Майкл, — на ломаном русском ответил мужчина. — А вы Александр Турецкий?

Александр Борисович кивнул:

— Можно просто Саша. Майкл, вы давно меня ждете?

— Уже примерно около где-то полтора часа, — ответил Майкл, посмотрев на часы. — Вы уже готовы сейчас ехать?

— Да, я готов, — подтвердил Александр Борисович. — Сейчас, я только предупрежу своих.

Решив не терять времени, Александр Борисович подошел к Вите Солонину:

— Витя, мне сейчас надо уехать. Если что, объяснись как-нибудь с Юшиным и с остальными. У меня сейчас на это нет времени.

— Это по поводу того дела, ради которого ты сюда приехал?

— Оно самое.

— А он кто? — Солонин кивнул в сторону Майкла. — Ты в нем уверен?

— Переводчик. Мне посоветовали его в нашем посольстве. Там знают, что мы поедем вместе. Так что на этот счет я спокоен.

— А как все остальное? — спросил Солонин.

— А насчет всего остального я не уверен, — скептически улыбнулся Александр Борисович. — Но, как говорится, там видно будет.

— Ну что же, удачи, Саша.

— Спасибо, Витя. И тебе тоже.

— Да, — как-то слишком растерянно согласился Солонин, — и мне тоже.

До деревни верховного вождя, как и говорил Федор Хмелев, ехать оказалось действительно недолго. Практически всю дорогу молчали.

Александр Борисович был погружен в свои мысли, а Майкл, видя это, предпочитал не задавать лишних вопросов.

Лишь когда до деревни оставалось совсем немного, он нарушил молчание.

— Мы практически приехали до конца, — произнес он, поворачиваясь к Александру Борисовичу.

— Скажите, Майкл, — отреагировал Турецкий, — а вы знаете верховного вождя?

— Да, я видел его много раз. Я часто езжу в этих краях. Но лично мы, конечно, не знакомы. Я из другого народа. Мой народ — овамбо — более сильный, большой, чем гереро, — добавил он с гордостью. — У меня есть свой верховный вождь.

— А он может отказаться встретиться со мной?