Делла-Уэлла

– Его наименование – Жемчужный Орешник, а зовут его попросту Перловик. Что ж, во дворце спокойно, я недавно выносил оттуда усопшего в водяных корчах. У караван-озера никто не суетится, ничего не прячет, ничем не похваляется. Наши не удержались бы.

– Это точно, ваши таковские, – поддакнул шаман, – Да что там говорить, если в городе что-то прячут, то, значит, собираются вывезти – иначе зачем? А на чем вывезешь, ежели уйдет последний обоз?

– А как насчет колдовских штучек вроде ковра-самолета? – подала голос что-то очень уж молчаливая сегодня Таира.

– Неведомы сибилло такие словеса, неведомы. Нету ни чар, ни заклинаний, чтобы самолетать!

– Дело серьезное, сибилло, – вмешался рассудительный Сорк, прекрасно видевший, что принцесса уже засомневалась в ведовских способностях этого явно провинциального колдуна. – Может, существует что-то, чему ты не обучен? Вон ты говорил, что почувствуешь приближающуюся опасность, – а лазутчика проглядел?

Шаман обиженно засопел:

– Громобой-тунец летит быстрее молвь-стрелы, по он один на всю дорогу, и запрягать его может только сам Полуденный Князь. Кстати, отец его, Отногул Солнцеликий, дозапрягался…

– Что, попался зело кусачий тупец? – поинтересовалась девушка, на долю которой всегда выпадали самые рискованные вопросы.

– Молния попалась отменно злая, лиловая… вроде твоих глаз, царственная дочь! – это шаман расплачивался за недоверие к собственным способностям. Приманить-то ее Отногул приманил, а вот запрячь без сибилловой помощи не смог.

– А ты смог бы?

– Сибилло придает силу, а не проявляет суетность… Что же касаемо лазутчика, то уж больно черна эта башня, так и светится замогильным светом, глаза внутренние застит. Сибилло тут пораскинуло мозгами и решило, что негоже оставаться на запоганенном месте. Ежели ваш девятиглавый дом и впрямь летает, стоило бы убраться отсюда.

– А куда, уважаемый? – с надеждой спросила принцесса.

Старец поймал губами белую прядку, свисавшую от надбровных дуг до бороды, принялся жевать – то ли перебирал варианты, то ли просто держал паузу, набивая цену каждому своему слову.

– Есть одно тайное место, куда ни один из нас не смеет ступить, – хлопнул себя по колену Лронг. Сибилло зло глянул на него: стало очевидно, что про это место он знал не хуже Травяного рыцаря. – Анделисова Пустынь.

– Пустыня? – переспросили сразу несколько голосов.

– Пустынь. Место отдохновения духов полуночи, – ворчливо пояснил шаман. Зачарованный сад, куда не смеет ступить ни одна нога.

– Ага, – сказала Таира, – ботанический сад, вход по спецприглашениям. Но за садом ведь надо ухаживать? Или это делают безногие?

– У тебя в голове вместо мозга – шустрый зверек, – неодобрительно заметил явно компетентный в области анатомии рыцарь. – За садом смотрит Вековая Чернавка.

– Тоже из злыдней? – снова не удержалась девушка.

– Почему – тоже? Анделисы суть духи добра, последняя надежда страждущих и дарители сладостного успокоения безнадежным. Как был бы страшен последний отрезок жизни, если бы не упование на благость анделисов? Разве в твоем мире, дитя, конец жизни не озарен светлым чаяньем?

– Химиотерапией он озарен, но ваша цивилизация до этого не дошла. Вернемся к Чернавке. Это что, жрица?

– Фу, как не стыдно, дитя! Вековая Чернавка вкушает лишь ту малую толику пищи, которая необходима для поддержания сил. Готовится к тому часу, когда ее оставят одну. Надолго ведь не напасешься…

Джасперяне переглянулись: если с приближением холодов эти варвары откочевывали в более теплые места и бросали на произвол судьбы несчастную женщину, то у нее был мотив для похищения ребенка хотя бы в качестве выкупа за свою жизнь.

– Укажи, где этот сад! – топом, не допускающим возражений, повелела принцесса.

– Это нетрудно сделать, – пожал плечами рыцарь. – Иди так, чтобы солнце светило тебе в правое ухо, пересеки Большую Дорогу Света, пройди весь город, и очутишься в поле ореховых пней. Тропинка, по которой ходит за провизией Вековая Чернавка, не широка, но протоптана основательно, не ошибешься.

– Разве ты откажешься сопровождать меня?

– К Анделисовой Пустыни? Но это – нарушение моего обета…

– Ты забыла, безжалостная повелительница, что отец рыцаря Лроногирэхихауда заключен в княжескую темницу, и он вынужден был надеть Травяной Плащ, как символ своего обета, потому что это – единственная плата за прокорм узника. Если нарушить обет, то клеть заваливают сеном, и заключенный умирает без еды, питья и анделиса.

– Делов-то! – вмешалась, как всегда, Таира. – Попроси наших мальчиков, и они твоего папу в два счета откуда хочешь вытащат. Не проблема.

– Рыцарь, – торжественно проговорила мона Сэниа. – Если ты поможешь мне найти сына…

– Ой, только не надо торговать добром за добро! – бесцеремонно оборвала ее девушка. – Помоги, и все.

Рыцарь впервые посмотрел на нее с уважением.

– Моя младшая сестра права, – сделав над собой усилие, проговорила мона Сэниа. – Я даю тебе королевское слово, что приложу все усилия к тому, чтобы твой отец уже к утру был свободен – и ты, соответственно, тоже.