Зинка представила, как он и Диночка мечтают о будущем, как выбирают в каталогах дома с бассейнами и дорогие автомобили… Как смеются и шутят над ней, Зинаидой Князевой… Получается, они квиты: он — обманывал её, она — изменила ему… Больно каждому.
От мыслей о Цветове ей становилось стыдно. Зинуля была уверена, что бывший любовник уже забыл о её существовании. Такой красивый — а теперь ещё и сказочно богатый! — он наверняка ведёт полную развлечений светскую жизнь. Его дочь… Тут Зинка вспоминала «Леночку Синицыну»: такая умная, спортивная и организованная… Как ей удавалось полтора месяца ничем себя не выдавать? Наверное, будет подыскивать себе соответствующую партию для брака. Такие девушки не кидаются в омут страстей очертя голову. Они, словно охотницы, умеют поджидать добычу. Не выдают себя на пути к цели, всё рассчитывают, и у них всё получается.
Однажды, устав истязать свой мозг воспоминаниями, Зинка сдалась в плен Морфею только под утро. Ей приснился странный сон, без сомнения уже виденный когда-то, только прервавшийся до своего логического окончания…
Вцепившись пальцами в края ржавых старинных саней, она неслась с горы, усыпанной булыжникам, высекая искры и издавая невероятный грохот. Долетев до подножья, она в страхе хотела соскочить с дурацких салазок и спрятаться от настигающего её камнепада, но в этот момент неведомые силы вновь стали тащить её «боб» — теперь уже вверх по горе — всё выше и выше, пока она не оказалась на самой вершине, представляющей собой ровное плато, на котором словно в чудесном саду росли цветущие деревья.
Ржавые салазки исчезли… И Зиночке ничего не оставалось делать, кроме как брести по диковинному саду, наслаждаясь красотой нежно-розового цветения деревьев-исполинов с кряжистыми широкими стволами.
«Что я тут делаю?» — во сне задала себе вопрос Зиночка.
Внезапно из-за первого ствола дерева вышел охранник Ильяс. Он стоял с закрытыми глазами, держа в руке чашку с чаем.
Из-за второго дерева появилась Марьяна Гривко в ярком цветастом платье. Она протягивала в сторону Зинаиды пластиковый футлярчик от киндер-сюрприза.
Около следующих деревьев показались Марк Израилевич с чёрной тетрадью и Лерочка с пачкой фотографий… Потом Ольга с надетым поверх дешёвого платья медальоном. Его створки были раскрыты и напоминали крылья большущего жука…
Удивительно, но Зинаиде не было страшно. Она вглядывалась в бледные лица покойников и словно ждала кого-то.
— А где Раиса? — удивлённо обратилась к ним Зинаида.
— Раиса? Где Раиса? Кто видел Раису?.. — словно сухие листья, зашелестели тихие голоса. — Раисы здесь нет, он её не убивал… Она сама… Не ищи её среди нас…
Затем все смолкли, и в пронзительной тишине отчётливо прозвучал Ольгин шёпот:
— Он идёт!! Прячьтесь, Зинаида Львовна! Берегитесь! Он ищет перстень!
— Оля! — закричала Зинка, но та в ответ лишь прошептала:
— Я спрятала перстень в чай…
Силуэты мертвецов задрожали и, рассыпавшись на множество прозрачных стеклянных осколков, исчезли… Зинуля стояла одна посреди сада.
Вдруг она увидела тень: чёрную и огромную, стоящую за её спиной. Повернуться не было сил. Её парализовало, и она не могла сдвинуться с места.
— Ты кто? — стуча зубами, спросила Зина, но вместо ответа до её слуха донеслись какие-то невнятные строчки бубнимой нелепицы:
Зинка начала задыхаться, как в концертном зале во время пожара. Ей казалось, что едкий сизый дым заполняет всё вокруг… Сердце бешено колотилось: тук, тук, тук… Потом громче, ещё громче, ещё…
— Тётя Зина! Вставайте! К нам гости приехали! — раздались за дверью звонкие голоса племянников.
Зинка рывком села в постели и уставилась в стоящее напротив трюмо, разглядывая своё взъерошенное и напуганное лицо.
«Вот результат! Если каждый божий день по два часа читать с выражением “Конька-горбунка”, “Царя Салтана”, “Дядю Стёпу” и “Айболита”, то и во сне ваши герои начнут изъясняться в рифму… Беда, беда… Нужно подыскивать работу. Сегодня же поговорю с тётушкой!» — решила Зинаида.
Она торопливо привела себя в порядок и, не обнаружив в доме ни души, прямиком направилась через двор в летнюю кухню. Переступив порог просторного помещения, наполненного ароматом жаренной с беконом картошки, застыла у порога, прислонившись к дверному косяку.