Дело № 113

– Да, свеклу. У него имелась продажная, и мы стали торговаться. Торг продолжался целый день, и мы усидели с ним дюжину бутылок. К вечеру сын Сен-Жана был пьян в стельку, и я таки купил у него на девятьсот франков свеклы, которую перепродал потом вашему отцу.

Проспер дико смотрел на него, так что Вердюре засмеялся.

– Я рискнул девятьюстами франками, – продолжал он, – но зато узнал всю историю Кламеранов, роман Гастона, его бегство за границу. Я узнал также, что только год тому назад Луи был на родине, что он продал замок некоему Фужеру и что жена этого Фужеру, Мигонна, назначала свидание Луи. В тот же вечер я переправился через Рону и побывал у этой Мигонны. Я сказал ей, что пришел от Кламерана, и она выложила передо мною все, что знала. С этих пор у меня в руках уже был главный конец нити. Оставалось только узнать, что сталось с Гастоном, и тридцать шесть часов спустя я был уже в Олороне. Здесь я повидался с Мануэлем и узнал от него всю биографию Гастона и малейшие детали его смерти. От него же я узнал и о том, что к ним приезжал Луи. А пока я там путешествовал, мои помощники не сидели сложа руки. Ненавидя друг друга, Рауль и Кламеран все-таки довольно хитро скрывали свои письма. А Жозеф Дюбуа все-таки находил их, с большей части из них снимал копии, а некоторые сфотографировал и доставил все это мне. С своей стороны, Нина подслушивала у дверей и представляла мне полный отчет о том, что ей довелось слышать… Наконец, кое-что есть и другое, о чем я вам сообщу только впоследствии.

Это было ясно, неоспоримо.

– Понимаю, – говорил Проспер, – понимаю.

– А что вы тут поделывали без меня, дорогой приятель? – спросил Вердюре.

При этом вопросе Проспер смутился и покраснел. Но он понимал, что скрывать о своем поступке было бы нечестно и неумно.

– Увы, – ответил он, – я прочитал в газете, что скоро будет свадьба Кламерана с Мадленой.

– А потом? – спросил с беспокойством Вердюре.

– Я написал Фовелю анонимное письмо, в котором обращал его внимание на его жену и на ее отношения с Раулем.

Вердюре со злобою стукнул кулаком о стол.

– Несчастный! – закричал он. – Да ведь вы этим, быть может, погубили все!

Его физиономия изменилась, радостное лицо вдруг стало грозным.

– Вас не было, – залепетал Проспер, – это известие о свадьбе встревожило меня. Вы были где-то очень далеко, быть может, были очень заняты…

– Написать анонимное письмо! – волновался Вердюре. – Да знаете ли вы, что этим наделали? Вы будете причиной того, что, быть может, я не сдержу слова, данного мною одной из редких женщин, которую я глубоко уважаю. И я окажусь обманщиком, я, который…

И он вдруг встрепенулся, точно поняв, что сказал больше, чем следовало.

– Где и когда вы опустили это письмо? – спросил он уже спокойно.

– Вчера вечером, на улице Кардинала Лемуана.

– В котором часу?

– Около десяти.

– Значит, сегодня утром оно уже попало в руки к Фовелю. Теперь он его уже читает. Вы можете вспомнить то, о чем вы ему писали?

– Буквально все.

И он в точности восстановил свое письмо к Фовелю. Вердюре выслушал его с большим вниманием, и морщины на его лбу стали разглаживаться.

– А ну-ка прочтите еще раз! – сказал он.

Проспер повиновался.

Когда чтение было окончено, Вердюре выпрямился и стал перед Проспером, скрестив руки на груди.

– Эффект вашего письма, вероятно, был ужасен, – сказал он. – Ваш патрон вспыльчив?

– Воплощенная горячность, – отвечал Проспер.

– Тогда еще не все, значит, пропало.

– Как так?

– Все вспыльчивые натуры никогда не подчиняются первому впечатлению. В этом наше спасение. Если бы, получив ваше письмо, господин Фовель подчинился первой вспышке, то он моментально бросился бы к жене и закричал: «Где твои бриллианты?» – и тогда прощай наши планы. Я ведь знаю госпожу Фовель. Она сознается во всем.

– А это было бы большим несчастьем?

– Да, мой друг, потому что первое слово, произнесенное в повышенном тоне Фовелем и его женой, рассеет все наши надежды.

Проспер не предвидел этого.

– Кроме того, – продолжал Вердюре, – это причинило бы одной особе невыносимое горе.

– Я ее знаю?

– И даже очень. Наконец, мне очень было бы жаль видеть, как эти два негодяя улизнут от меня, так и не попав в уготованное им место.

– Мне кажется все-таки, что вы знаете, как теперь действовать.

Вердюре пожал плечами.

– А разве вы не заметили пробелов в моем рассказе? – спросил он.

– Нет.

– Значит, вы плохо слушали меня. Первое: отравил Кламеран своего брата или нет?

– После этого вашего намека я почти убежден в этом.

– Такого же мнения и я. Но где доказательства? У нас их нет. Я спрашивал доктора С… В нем нет и тени подозрения. А ведь доктор С… не шарлатан, а действительно человек науки. Какие яды производят описанные мною явления? А вот и второе: я совершенно ничего не знаю о прошлом Рауля.

– А это разве необходимо?

– Во что бы то ни стало. Но мы скоро узнаем его. Я уже отправил в Лондон одного из моих подручных… виноват, сослуживцев, очень расторопного парня, некоего Пало, и он мне пишет, что уже напал на след…