Дело академика Вавилова

Заинтересованный новым делом, Вавилов весной 1932 года сам едет в Одессу. Вместе с Лысенко они обходят поля института, ездят по колхозам. Интеллектуал и ученый, Николай Вавилов, естественно, верит каждому слову своего спутника. Он уже распорядился поставить в ВИРе собственные опыты и проверить эксперименты Лысенко, но пока ему в голову не приходит заподозрить агронома в нечестности, подтасовке фактов. В письме, посланном из Одессы в Ленинград, он восторженно говорит обо всем увиденном: "Работа Лысенко замечательна и заставляет многое ставить по-новому. Мировые коллекции надо проработать через яровизацию…" [88] Эта мысль теперь приковывает к себе Николая Ивановича: изменить, укоротить период от посева до плодоношения у южных растений, продвинуть с помощью яровизации новейшие привозные сорта на север. Какого агронома не прельстит такая перспектива! Вавилов не видит тут никакого чуда. Очевидно, Лысенко открыл новые, неизвестные прежде в физиологии растений закономерности. Ну что ж, научная истина не находится ни в чьем монопольном владении. Как справедливо заметил еще Гарвей: "Открытия могут быть сделаны случайно, и любой может учить другого: юноша — старика, простец — разумного". Не грех и ему, академику Вавилову, поучиться у наблюдательного агронома. Правда, в том же письме из Одессы есть и такие строки: "Ездил с Лысенко по колхозам и совхозам; много ошибок с яровизацией". Но Николай Иванович видит только ошибки, допущенные на местах. О том, что ошибкой может быть сама яровизация, пока еще никто не догадывается.

Николай Иванович настойчиво приглашает Лысенко приезжать в ВИР, проконсультировать ленинградских профессоров по физиологии растений. Даже в заграничной командировке, посещая виднейшие институты и лаборатории Америки, он продолжает размышлять о неожиданно расширившихся благодаря идеям Лысенко горизонтах генетики и селекции. "Сам думаю подучиться яровизации" [89], - пишет он летом 1932 года из США.

Известность агронома из Одессы нарастает как снежный ком. Но он все еще скромен: день и ночь его видят на полях, у своих делянок. Он не боится признаться, что ему не хватает знаний в той области, которую он разрабатывает. Одарен. Это видят все, кто с ним сталкивается. И в первую очередь Вавилов. Николай Иванович даже любит время от времени уколоть вировских физиологов и генетиков удачами одессита. Вот где энергия, вот у кого инициатива!

Весной 1932 года, собираясь на VI Международный генетический конгресс в США, президент ВАСХНИЛ составил список советской делегации. Рядом с докторами и профессорами генетики он поместил имя агронома Лысенко. Не ограничившись этим, Николай Иванович отправил личное письмо Трофиму Денисовичу с приглашением поехать в Америку, "где будет для генетика много интересного". На конгресс одесский специалист не поехал. Однако в своей речи, посвященной успехам отечественной биологии, Вавилов счел нужным сообщить ученым мира: "Замечательное открытие, сделанное Т. Д. Лысенко из Одессы, открывает новые огромные возможности для растениеводов и генетиков, работающих над индивидуальными вариантами… Сущность этих методов, которые специфичны для различных растений и различных групповых вариантов, состоит в воздействии на семена отдельных комбинаций темноты, температуры, влажности. Это открытие дает нам возможность использовать в нашем климате для выращивания и для работы по генетике тропические и субтропические растения… Это создает возможность расширить масштабы выращивания сельскохозяйственных культур до небывалого размаха…" [90]

Однако, доверяя Лысенко как своему коллеге, Николай Иванович с конца 1931 года предложил всем опытным станциям ВИР, где проводились так называемые географические посевы, испытать эффективность яровизации. Особенно настойчиво требовал он испытывать яровизацию в условиях севера. "То, что сделал Лысенко, и то, что он делает, представляет совершенно исключительный интерес, и надо Полярному отделению эти работы развернуть", — писал он в Хибины агроному И. Г. Эйхфельду. [91]

Но проверка в растениеводстве — дело не простое и не скорое. Каждый опыт требует самое малое года-двух, а то и больше. Чтобы точно оценить влияние яровизации на различные культуры в разных районах страны, нужны годы и годы. А пока на делянках выяснялась истинная ценность лысенковских идей, сам Лысенко быстро восходил в "научный" зенит. В 1932 году Николай Иванович хлопочет перед президентом Всеукраинской академии наук А. А. Богомольцем, чтобы Лысенко избрали в члены академии [92]. Год спустя — еще одно ходатайство, адресованное в Комиссию содействия ученым при Совнаркоме СССР: Вавилов рекомендует агронома Т. Д. Лысенко в качестве кандидата на премию 1933 года за открытие яровизации. "И теоретически и практически открытие Лысенко уже в настоящей фазе представляет исключительный интерес, и мы бы считали т. Лысенко одним из первых кандидатов на получение премии" [93].