Дело академика Вавилова

Бахтеев разбирал собранные за день растения. Осторожно достал из рюкзака Николая Ивановича какой-то злак. Присмотрелся. Вот так находка! Еще в Киеве на выставке древней земледельческой Трипольской культуры Николай Иванович выспрашивал археологов, что сеяли жители Причерноморских степей четыре-пять тысяч лет назад. Уже давно он разыскивал пути, по которым сельскохозяйственные культуры двигались из центров своего происхождения в современные земледельные районы. По его расчетам, пшеница должна была прийти в Европу не только через Кавказ, но и через Балканские страны. А если это так, то где-то в замкнутых горных долинах должны сохраниться древние (реликтовые) пшеницы. И в Дублянской академии, и на совещании преподавателей Черновицкого университета вечером 5 августа он продолжал настойчиво выспрашивать у местных ботаников и агрономов, какие древние растения они встречали в Карпатах. О реликтовых пшеницах собеседники его ничего сказать не могли. И вот сегодня, 6 августа 1940 года, Николай Иванович сам разыскал в горах этот знак давних переселений — кустик древней полбы-двузернанки, пшеницы, которая вскормила Вавилон и Египет эпохи первых фараонов.

Около полуночи в дверь постучали. Вошли два молодых человека, спросили, кто тут Лехнович, подали записку. На небольшом листке размашистым почерком Николая Ивановича было написано:

"Дорогой Вадим Степанович!

Ввиду моего срочного вызова в Москву выдайте все мои вещи подателю сего.

Н. Вавилов

6/VIII-40 г. 23 часа 15 мин." [193].

От себя молодые люди добавили, что профессор срочно вылетает в Москву и уже находится на аэродроме возле самолета.

Все, что произошло в следующие четверть часа, подробно описал профессор Ф. X. Бахтеев.

"Мы спешно собрали вещи Николая Ивановича, хотя и намеревались вначале оставить кое-что, думая о скором его возвращении… Однако посланцы весьма вежливо, но вместе с тем достаточно определенно настаивали, чтобы мы выдали буквально все, не оставляя даже клочка бумаги. Мы пожимали плечами, крайне удивляясь такой настойчивости. Собрав и упаковав все вещи, мы и сами собирались ехать провожать Николая Ивановича на аэродром. Против этого молодые люди не возражали. Но когда вещи были вынесены и уложены в черную "эмку", то оказалось, что в кузове не остается места для нас двоих, так как за рулем оказался еще третий человек. Решили, что проводить Николая Ивановича и переговорить с ним о дальнейшей судьбе экспедиции поеду я, а Вадим Степанович останется.

Я хотел уже сесть рядом с задним седоком, когда тот, позабыв вдруг о вежливости, грубо заметил: "А стоит ли Вам ехать?" Я ответил, что товарищ, видимо, шутит, если нет места для нас двоих, то по крайней мере один непременно должен повидаться с Вавиловым. С этими словами я потянул к себе заднюю дверцу автомашины и занес было ногу, чтобы сесть, но мой собеседник наотмашь ударил меня и я упал. Последовал резкий приказ шоферу: "Поехали!" С шумом захлопнулась дверца, и машина скрылась в темноте. Только теперь, до беспамятства потрясенные, мы, наконец, поняли: с Николаем Ивановичем случилось несчастье" [194].

Глава 8 ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК

Я уверен, что наступит время, когда и у нас всем и каждому воздастся должное, но нельзя же между тем видеть равнодушно, как современники бесчестно прячут правду от потомства.

П. Я. Чаадаев. 1854

Следствие по делу Вавилова Н. И. я вел исключительно объективно. Дело было трудоемкое… Никаких претензий ко мне как к следователю Н. И. Вавилов не предъявлял ни во время следствия, ни при окончании его.

А. Г. Хват, полковник, бывший следователь НКГБ. 1954

— Вы арестованы как активный участник антисоветской вредительской организации и шпион иностранных разведок. Признаете ли вы себя виновным?

— Нет, не признаю. Шпионом и участником антисоветских организаций я никогда не был. Я всегда честно работал на пользу Советского государства.

Этими словами утром 12 августа 1940 года в Москве, во Внутренней тюрьме НКВД, начался первый допрос академика Вавилова. Диалог между старшим лейтенантом государственной безопасности Алексеем Григорьевичем Хватом и его подследственным продолжался одиннадцать месяцев. Следственное дело № 1500 донесло до нас не только протоколы допросов и очных ставок, показания заключенного и свидетельства экспертов, но в какой-то степени и личный характер участников драмы, их судьбу, тайные и явные причины, побуждающие каждого из них к тем или иным поступкам.