Дело Арбогаста

Пауль Мор перечитал серию репортажей в грангатской газете, начиная с ареста Ганса Арбогаста и заканчивая вынесенным ему приговором. АРБОГАСТ ОТРИЦАЕТ КАКОЙ БЫ ТО НИ БЫЛО УМЫСЕЛ НА УБИЙСТВО — гласил первый заголовок, ПОЖИЗНЕННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ В КАТОРЖНОЙ ТЮРЬМЕ — ВОТ ЧТО ЕМУ ГРОЗИТ — на следующий день. ЗАЩИТА НАСТАИВАЕТ НА УБИЙСТВЕ ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ; и наконец, уже после вынесения приговора, — ПОД ТЯЖЕСТЬЮ НЕОПРОВЕРЖИМЫХ УЛИК. Автор этих репортажей подписывался инициалами Г. Я. В “Бадишер Уайтинг” сообщение появилось только по случаю вынесения приговора, а вообще-то процесс не слишком заинтересовал мало-мальски значительные органы печати, если, конечно, забыть о серии сообщений Франца Кельмана в “Штутгартер Цайтунг”. И ведь именно Кельман, судебный репортер из Грангата, подписывавшийся инициалами Н.Н., оказался первым, кто выразил сомнение в приговоре, вынесенном на основании косвенных улик. НЕ ОШИБСЯ ЛИ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИЙ ЭКСПЕРТ? — такой вопрос задал он, освещая отказ в пересмотре дела, имевший место в январе 1963 года. А в 1965-м — когда была подана надзорная жалоба о возобновлении дела, — НОВЫЙ ПРОЦЕСС ОБ УБИЙСТВЕ В ДЕЛЕ АРБОГАСТА? И наконец в 1966-м, уже после отказа, — АРБОГАСТА НЕ БУДУТ СУДИТЬ ПОВТОРНО.

С отклонением надзорном жалобы и далее, как подметил Пауль Мор, в прессе все чаще стало всплывать имя Ансгара Клейна; вместе с тем само дело не столько пошло по-новой, сколько принялось кружить на месте. В ноябре 1966-го на страницах “Шпигеля” появился подробный репортаж об Арбогасте некоего Генрика Титца, весной 1967-го — повторное обращение того же журналиста к теме, а вскоре после этого — материал на четыре колонки в “Зюддойче Цайтунг”, в котором, наряду с прочими, по делу подробно высказался Ансгар Клейн. И уже совсем недавно целая страница в одной из мюнхенских вечерних газет: под заголовком БУДЕТ ЛИ ПОВОРОТ В ДЕЛЕ АРБОГАСТА? автор детективных романов Фриц Сарразин написал об ошибках юстиции, предопределивший судьбу Арбогаста. Снимаю шляпу, подумал Мор, год, прошедший после отказа в возобновлении дела, защита использовала блестяще — вся пресса на ее стороне. Причем только теперь Пауль Мор понял, почему так важно было переломить общественное мнение в пользу Арбогаста. В марте Немецкое общество судебной и социальной медицины назначило комиссию в составе пяти профессоров, которым предстояло вынести экспертное суждение о том, “можно ли неопровержимо доказать тот факт, что госпожа Мария Гурт не была задушена или удавлена”.

Этому компендиуму были предоставлены шесть томов уголовного дела, экспертизы, подкрепляющие надзорную жалобу № I, экспертизы, подкрепляющие надзорную жалобу № 2, старый фотоальбом фрайбургской уголовной полиции и папка новых фотоотпечатков Федерального управления по уголовным делам. Маленькое сообщение в “Штутгартер Цайтунг” подчеркивало, что министр юстиции земли Баден-Вюртемберг доктор Рудольф Шилер категорически высказался в пользу совершенно независимой экспертизы по делу Арбогаста: “Я лично заинтересован в том, чтобы в это дело была внесена полная ясность”. И вот, наконец, комиссия вынесла вердикт. Руководитель грангатской прокуратуры Манфред Альтман объявил в “Бадишер Цайтунг”, что у его ведомства теперь нет ни малейшего повода возобновить дело. Юриспруденция и судебная медицина могут спать спокойно: они сделали все, что можно было сделать, и точка.

Пауль Мор всмотрелся в фотографию, предложенную газетой в качестве иллюстрации к данной статье. У него самого подбором фотоматериала занимается надежный редактор. Отложив в сторону папку с вырезками, он принялся разглядывать исходный снимок. В ходе суда тот попался ему на глаза, и Мору приспичило заполучить его любой ценой. Как он сейчас вспомнил, тогда у него был выбор — поцеловать Гезину Хофман или попросить у нее фотографию, — ему пришлось улыбнуться при мысли о том, какой ошарашенный вид был у нее, когда он решился в пользу снимка. Мария Гурт словно бы заснула, а ложем ей служит малиновый куст, подумал Пауль Мор.

В те же самые минуты тот же самый снимок, только на странице другой газеты, тоже сообщившей о негативном для Арбогаста решении комиссии, разглядывал и Ансгар Клейн. Он тут же отзвонил Фрицу Сарразину. Трубку сняла Сью, оказавшаяся в гостиной. Фриц слышал, как она говорит по телефону из своего кабинета. Он частенько наблюдал за тем, как она разговаривает по телефону, — чуть склонив голову набок и блуждая ничего не видящим взглядом по комнате, причем попавшие в поле зрения предметы вспыхивают, как под лучом прожектора, тогда как ее свободная рука играет с телефонным шнуром, пропуская его сквозь пальцы то так, то этак. На этот раз позвонил явно не кто-нибудь из родственников, потому что — и Фриц разобрал это, не разбирая ни слова — ее голос звучал чересчур резко для беседы на английском языке, да и на итальянском тоже (а последнее означало, что ей звонит не подруга из местных). Но тут она кликнула его: на проводе Ансгар Клейн, иди поскорее. Сперва он малость опешил, но тут же заторопился на первый этаж.

— Привет, Фриц!