Дело Белки

Несмотря на увещевания Бабы-яги, я попытался направиться вслед за ней к двери, но старуха, не оглядываясь, непонятно каким образом точно ухватила меня за ухо и, выкрутив его, заставила отойти прочь от двери.

— Сидеть, кому сказала!

Я рад был бы что-то ответить, но вдруг понял, что от бабкиных манипуляций у меня онемело не только ухо, но и язык.

— Яга, ты уснула там, что ли?! — рявкнули снаружи.

— Иду, иду! — ответила Арина Родионовна, выбираясь из дома через окно.

Я подумал, что если Горыныч и выступает в шпионской роли подколодного змея, то все равно делает он это очень артистично и убедительно. В голосе, вернее, во всех трех голосах русского народного дракона, явно чувствовалось беспокойство.

— Ну что скажешь, Яга? — спросила одна из голов. — Смогешь еще ему помочь? Или поздняк метаться?

О ком шла речь, я не видел. И раненого, и саму Арину Родионовну закрывало от меня массивное туловище сказочного гада. Зато его увидела Баба-яга и, услышав ее обращенный ко мне крик, я понял: случилось нечто страшное и почти наверняка непоправимое.

— Левка! Тащи сюда ящик, который собирал! Бегом!

— Кто такой Левка? — прошепелявила еще одна голова. Однако ответа не последовало. Похоже, Арине Родионовне было не до того, чтобы удовлетворять любопытство змея. Приблизившись к старухе с грузом затребованных снадобий и посмотрев на то, что раньше пряталось за драконьей тушей, я понял — почему! На давешнем пепелище, где мы с Бабой-ягой варили отворотное зелье, стояла старухина печка. Даже при лунном свете на ее белых боках были видны многочисленные уродливые выбоины от пуль. Не говоря уж об отколотой трети, а то и половине трубы. Однако не это оказалось самым ужасным. Гораздо страшнее было наткнуться взглядом на свесившееся с печи безжизненное тело Ивана.

— Соберись, Левушка! Давай, касатик! Нельзя сейчас тормозить! И раскисать не время!

Я в недоумении посмотрел на Бабу-ягу. Чего это она решила, что я собираюсь раскисать? Нет уж, любезная Арина Родионовна, я сначала помогу вам привести в чувство Ивана, а потом пойду рвать тех, кто это с ним сделал. Тем более что как минимум три первые кандидатуры у меня на примете имеются. И тут до меня дошло: хотя увещевания старухи и были адресованы мне, на самом деле все сказанное относилось прежде всего к ней самой. Это я здесь играю в рыцарей, в защиту волшебных животных, в месть за друга, которого на самом-то деле и знаю без году неделю. А у Бабы-яги рушится единственный близкий ей мир. Мало того, по сути, он уже рухнул. Оставались от него только любимая избушка, которая для старухи одновременно и дом, и домашний любимец, и чуть ли не дите малое, да старинный друг-недруг Иван-дурак, обещавший помочь эту избушку спасти. И вот теперь этот спаситель лежит весь избитый, израненный, и с каждой уходящей из него каплей крови уходит жизнь и надежда из самой Бабы-яги.

— Соберитесь, Арина Родионовна! Давайте, голубушка! Нельзя сейчас тормозить! И раскисать не время! — сказал я бабке, и невольно мелькнуло в голове: «Если ошибся, быть мне на этом месте галлюциногенным грибом!» Но, видимо, не ошибся. Во всяком случае, превращать меня Арина Родионовна ни во что не стала, просто вздохнула глубоко, а потом… А потом заорала:

— Ну что встали, оба два! Левка, дуй в дом за котлом. Горыныч! Правая голова разводит огонь! Левая стерилизует инструменты! Центральная стоит на стреме! Центральная, поняла? Если хоть одна гадина здесь появится, пали ее к едрене фене!

— Есть! — рявкнула центральная, а я уже бежал к дому, а по дороге придумывал, как именно разделаюсь с Дмитрием, Кощеем и Соловьем, когда они мне попадутся. И рыцарского в тот момент в моих мыслях было очень мало.

Глава двадцать восьмая

Если мне когда-нибудь доведется поймать золотую рыбку… Что не исключено, так как в библиотеке Общества есть «Справочник рыболова» с перечислением всех мировых водоемов, в которых ее когда-либо видели. Так вот, если она мне все-таки попадется, клянусь, я не стану сильно жадничать. Пусть Билл Гейтс, так и быть, остается самым богатым человеком в мире. В конце концов, зачем нужны все эти миллиарды долларов?! Тем более что в последние годы большую часть цен перевели в евро. Власть меня тоже не привлекает. Во-первых, я не уверен, что смогу стать хорошим президентом. А во-вторых, где гарантия, что через четыре года мне снова удастся кого-нибудь поймать?