Дело Белки

– Круче! – заверил его брат и разлил выпивку по огромным золотым сосудам, рядом с которыми кубок УЕФА показался бы не более чем жалким оловянным наперстком.

Однако внимание мое привлекла не столько посуда, из которой собрались пить боги, сколько оказавшаяся на дне бутыли свернутая в кольцо из десяти-двенадцати витков очковая кобра по имени Шит. «Ну гад!» – подумал я, сам толком не зная про кого: про Куберу, который все-таки уморил свою змею, или про Перуна, который настаивал на ее останках свое питье.

– Слушай, брат, а человечек, про которого ты рассказывал, часом, не эту змею украсть пытался? – поинтересовался Велес, осторожно принюхиваясь к содержимому кубка.

– Ее!

– Ну тогда точно не мой! Мои такое не пьют!

– Гы! Дык и она раньше не в бутылке сидела! Это ее Кубера в пузырь запихнул! Тот еще шутник. Говорит, угощайся, Перун Батькович! Вы – славяне – любите укрощать зеленого змия. – С этими словами бог щелкнул по стеклу ногтем, и я с отвращением увидел, как змея внутри сосуда дернулась и открыла свои несчастные, воспаленные от сидения в алкоголе глаза.

«Живьем заспиртовали!» – с не пойми откуда взявшимся состраданием подумал я. Перун же тем временем отставил бутыль и снова посмотрел на брата.

– Ну за что пить будем? За победу?

Велес, уже поднесший было кубок к губам, засомневался:

– Не рано?

– Да как же рано?! Как же рано?! – взвился Перун. – Сколько ж можно еще тебя убеждать?!

Не дожидаясь брата, вспыльчивый бог опрокинул в себя полную меру змеиного пойла и, швырнув оземь драгоценный сосуд, навис над Велесом.

– Вот что, братуха, всегда ты мутный был. Вел себя не по-божески. Смертным потакал без меры. Потом и вовсе к ним ушел. Но это я тебе прощаю. Раньше прощал. А теперь смотри! Теперь у нас час истины! Войско я тебе показал. С божественными, мать их так, собратьями перезнакомил. Даже дружину личную под начало дал. Ну так чего… Чего, сокол ты мой, никому не ясный, тебе еще не хватает?!

Велес, надо отдать ему должное, хоть и показался в тот момент раза в два меньше Перуна, не дрогнул. И взгляд брата, налитый то ли кровью, то ли пламенем, выдержал, и даже с места не тронулся. Однако с ответом он все-таки не спешил. Еще раз посмотрел на свой кубок, потом медленно, не в один глоток, подобно брату, а степенно, как купец ковшик кваса, выкушал свою порцию змеиной настойки до дна и лишь тогда заговорил.

– Зря ты, старшой, наехал. За прощение спасибо. За доверие и того больше. А только против природы своей ни ты, ни я идти не можем. Сам знаешь, я ведь не просто так богом богатства был. И не из-за того, что мне золотишко любо. А потому что деньга счет любит. И я люблю!

– Ну так считай уже быстрей! – снова начал заводиться Перун.

– Не кричи! Все, что ты показал, уже посчитано. Только одно осталось! Людишек, что сюда нагрянули, мы завтра сметем. Это – к бабке не ходи – ясно! И стену одолеем. Силы хватит. А дальше-то что? Ну окажемся мы с толпой нелюдей посреди Тверской губернии. Волшба вся вокруг растечется – ни молнию тебе не кинуть, ни мне земли не разверзнуть. И чего тогда прикажешь? С гримтурсами под человеческие танки бросаться? Или смотреть, может ли упырь тридцать первый МиГ обогнать? Так я тебе и сам скажу! Не сможет! Порвут нашу с тобой орду на мелкие кусочки. Вот только после этого уже все как есть человеки будут знать, что мы не сказка, не миф, не вымысел. А посему охотиться на нас станут до последнего. Потому что все, чего люди боятся или не понимают, они выводят под корень.

Речь Велеса показалась мне убедительной. Будь я одним из военнообязанных волшебных существ, вот честное слово, прямо сейчас бы пошел к людям сдавать оружие. Однако же я был человеком и прекрасно понимал, что это тоже не выход. Если смотреть на всю человеческую историю, понимаешь, что победа и милосердие в нашем мире понятия несовместимые. Потому как люди бывают либо милосердными, либо победителями. Не могу сказать, знал ли об этом Перун, но он, как и я сам, неожиданно проявил себя очень внимательным слушателем. Вот только реакция его показалась мне несколько неожиданной. Я бы, скажем, не удивился, если бы он, не сходя с места, метнул в брата молнию. Или, наоборот, закручинился, загоревал и снова поволок из угла бутыль с коброй, дабы утопить в алкоголе-яде свою грусть-тоску. Вместо этого божественный военачальник отошел на несколько шагов назад и приказал брату:

– Вставай!

Велес не спорил. Он-то уж точно не хуже меня понимал, насколько непредсказуемым сейчас является его родственничек. Медленно поднявшись на ноги, старец с деланым спокойствием взглянул в лицо своего на вид едва ли тридцатилетнего старшего брата.

– Встал! Дальше что?

– Отойди в сторону!

– Ковер пачкать не хочешь? – с легким оттенком презрения поинтересовался Велес.

– Конечно, не хочу! – усмехнулся Перун. – А то ведь уписаешься, не ровен час!