Дело Белки

Дальнейшие подробности разговора богов меня не трогали. Возможно, знай я о том, что должно случиться через несколько часов, меня бы и заинтересовал рассказ Перуна о завтрашней атаке на карательный отряд ВЧК. Но сейчас я был явно не в состоянии ни соображать, ни воспринимать излагаемые воинственным божеством подробности. Единственное, что меня по-настоящему волновало, – это есть ли вокруг хоть одна живая душа, которая может предотвратить надвигающийся апокалипсис? И если таковая существует, как мне ее найти и передать все то, что я только что услышал в этом шатре? К несчастью, я знал лишь два достойных доверия существа на обеих сторонах этого мира, их мне было бы не страшно посвятить в коварные планы Перуна и еще более коварное предательство Велеса. Одним из них являлся неведомо где сгинувший Кот Ученый, а вторым – брошенный мною в волшебном лесу Иван-дурак. Была, впрочем, у меня и еще одна возможность повлиять на сложившуюся ситуацию. В своем нынешнем комарином обличье я, вероятно, смог бы безо всякого труда проникнуть в штаб вэчекистов. И, как знать, не исключено, что, прежде чем кто-либо из них сумел бы прихлопнуть надоедливого комара, я успел бы рассказать об уготованной им участи. Однако победа организации, к которой относил себя Логопед, устраивала меня ничуть не больше, чем триумф волшебного воинства. Если не меньше. В конце концов, рассуждая о планах захвата Земли, Перун ни словом не обмолвился о необходимости уничтожения людей. В то время как его противники пришли сюда с твердым намерением раз и навсегда расправиться со всем волшебным сообществом. И помогать им в этом лично я не собирался.

Облетев на прощание чинару, в которую превратился мой узбекский друг, я направился к выходу из шатра. Полог был, естественно, задернут, но таким препятствием не останавливают комаров. Спустившись вниз вдоль сомкнутых шелковых полотнищ, отыскал подходящую щель и оказался на свободе. Впрочем, ненадолго. Стоило мне пролететь буквально пару метров, как из травы в мою сторону метнулось нечто длинное, гибкое и отвратительно липкое. Не успел я понять, что происходит, как оказался в дурно пахнущей влажной тьме, по комариное колено в какой-то склизкой жиже. «Ядрена копоть! – наконец-то сообразил я. – Меня… Меня съели!» Увы! Моя догадка оказалась абсолютно правильной, а положение абсолютно безнадежным.

Я стал мучительно перебирать в памяти все случаи, когда герои известных мне историй оказывались в чьей-либо пасти. Первым делом отмел отрицательные примеры. На ошибках Джеймса Кука и Колобка учиться было нечему. Далее мне на ум пришел Иона! К сожалению, также безрезультатно. Во-первых, я сомневался, что в двух шагах от Перунова шатра меня мог заглотить Кит. А во-вторых, чтобы выбраться из него, Ионе оказалось достаточно образумиться и согласиться исполнить возложенную на него Господом миссию. Я бы ради такого случая тоже не стал выпендриваться, но, к несчастью, насколько я помнил, Господь мне ровным счетом ничего не поручал. Далее мои помыслы обратились к Лонгфелло. То есть не к самому поэту, которого, по правде говоря, никто никогда не ел, а к воспетому им индейскому вождю Гайавате. Надо заметить, что вождь, в отличие от пророка, не стал дожидаться вмешательства высших сил. Если верить преданиям коренных американцев, этот предприимчивый краснокожий герой воспользовался своими знаниями по рыбьей анатомии. А именно: нашел внутри у проглотившего его Мише-Намы сердце, после чего взял и практически голыми руками раздавил этот жизненно важный орган. Я мрачно осмотрел, во что превратились мои конечности. Света, конечно, не хватало, но, как выяснилось, вместе с полосатой тушкой и крыльями мне достался встроенный в череп слабенький прибор ночного видения.

Все три пары комариных ножек не подходили для того, чтобы что-то давить. Однако пинаться ими я еще мог. Оставалось найти сердце. Беглый осмотр желудка сожравшей меня твари показал, что никаких подходящих на роль боксерской груши органов вокруг не свисает. Впрочем, как знать, возможно, они и были где-то рядом, и меня всего лишь подводила весьма ограниченная видимость. «Ладно! – немедленно сгенерировал я следующий вариант спасения. – Не можем увидеть, попробуем нащупать!» Вооружившись этой вполне рабочей идеей, я добрался до ближайшей стенки желудка и, как умный, принялся обходить его согласно незабвенному правилу правой руки. Мало того что это и сама по себе была не самая простая задача, так вдруг еще и организм, в котором я находился, стал проявлять явные признаки беспокойства. То ли мне наконец-то удалось нащупать в нем какую-то болевую точку, то ли сама тварь отличалась изрядной подвижностью, но в какой-то момент моя биотюремная камера стала хаотично перемещаться вверх-вниз, расплескивая по своим покатым стенкам, а заодно и по мне, скопившуюся на дне жижу.