Дело Белки

Как ни удивительно, самый существенный урон от решений МЭК понесла Волшебно-чародейская комиссия. В ее работе были выявлены вопиющие факты превышения должностных полномочий. Кроме того, выяснилось, что медицинский департамент вэчекистов сознательно исказил информацию о масштабах конфликта, завязавшегося на «той стороне», чем спровоцировал всю остальную организацию на неоправданное применение силы. В результате ВЧК была лишена контроля над волшебно-исправительными учреждениями и сохранила за собой лишь полномочия по регистрации местожительства волшебных существ и таможенные функции на контрольно-пропускных Переходах между сторонами.

Что касается нашей организации, то как раз к ней у МЭКа претензий почти не нашлось. Разве что Велеса слегка пожурили за то, что он, не дождавшись возвращения Куберы в Индию, все же отправился домой, чем слегка нарушил равновесие божественного присутствия. Обо мне и вовсе не упомянули, что, с одной стороны, безусловно, радовало, а с другой – лишний раз показало, насколько великим нет дела до малых и тех событий, которые кажутся нам судьбоносными. Интересно, что с тем же равнодушием комитет отнесся и к преступлению Ивана. Его также вызывали для дачи показаний и даже разрешили Кощею получить сатисфакцию путем поединка, но никаких карательных мер на бывшего защитника наложено не было.

Между тем Дурак сам продолжал содержать себя под домашним арестом. Все три месяца, прошедшие с возвращения Белки, он провел в одном из складских помещений штаб-квартиры, лишь изредка выходя оттуда в ванную либо на кухню. Питался скудно. Спал на полу, используя в качестве подстилки тот самый спальник, в котором когда-то припрятал Кощеево яйцо. Кстати, именно этот мешок волк считал одной из важнейших улик в пользу Ивановой невиновности.

– Да он им и не пользовался никогда! – восклицал Серый. – Василиса ему его на день рожденья подарила. Сама шила, пухом жар-птицы набивала так, чтоб даже на снегу не замерзнуть, имя мужнино бисером набрала. А Ванька – дурак – ее поблагодарил и в следующий же поход со старым отправился!

– Что? Так не понравился мешок? – удивился Счастливчик.

– Наоборот! У них как раз с Васькой очередные терки шли, а тут такой подарок. Вот он от большого ума и решил, что раз жена ему своими руками да колдовством такое чудо сварганила, то спать он в нем не станет, а будет его беречь и пылинки сдувать.

– А Василисе он об этом сказал? – уточнил я.

– В том-то и дело, что нет. Ушел в патруль, а Васька заходит на склад и натыкается на свой шедевр. Разозлилась страшно! Это было как раз перед тем, как они в очередной раз разбежались. Короче, с тех пор никто к мешку этому и не притрагивался.

– Ай как нехорошо! – опечалился узбек. – Я же не знал. Взял первое, что под руку подвернулось.

– Ерунда! – утешил Хана волк. – Вы мне лучше другое скажите, стал бы он после такого именно в этот мешок Кощееву смерть засовывать?

По чести говоря, рассуждения Серого меня не убедили. Напротив, почему бы не спрятать хрупкий предмет в спальник, которым много лет по принципиальным соображениям никто не пользуется? Правда, сделать это мог не только Иван.

И все же самым непонятным для меня было, почему Велес не заберется к нашему главному подозреваемому в мозги, чтобы раз и навсегда точно сказать: виновен или не виновен!

– Ну ты смешной, парень! – воскликнул завхоз, когда я поделился с ним своими сомнениями. – Вспомни, шеф даже у тебя спрашивал: разрешишь ты в своей голове рыться или нет!

– Да! Но сначала-то он в нее заглянул.

– Тогда тебя проверить надо было. Свой ты или нет? Не околдованный ли?

– Ну так пусть и Ивана так же проверит!

– Нельзя! Он же не говорит, что невиновен. Наоборот! Возвел на себя напраслину, через то и мучается. Но раз вину принял, больше к нему лезть нельзя. Это будет неэтично. Покушение на свободу мысли.

– Куберу и вэчекистов такие мелочи не смущали.

– А ты хочешь стать таким же, как они?