Дело Белки

– Не огорчайтесь! Василиса иногда бывает очень резка. Впрочем, это можно понять. Очень уж ей не хотелось превращаться!

– Так… Так… Так вы хотите сказать, что все это по-настоящему? – голос отказывался мне повиноваться, но Иван понял даже то хриплое заикание, которое я смог извлечь из своего горла.

– Более чем!

– И эта лягу… В смысле, женщина… В смысле… – я снова открыл рот и вдруг понял, что не знаю, как правильно назвать сидевшее передо мной на клавиатуре существо. Мало того, мне показалось невежливым в его присутствии говорить о нем в третьем лице. В то же время обращаться к лягушке впрямую было каким-то безумием. И вся же я решился.

– Прошу прощения. То есть вы и есть та самая… – я снова запнулся прежде чем выдавить из себя следующие слова. – Я имею в виду, вы и есть та сказочная Василиса?! Амфибия помедлила, словно раздумывая, достоин ли я ее ответа, но потом все же вспрыгнула на клавиатуру и коротко отбила: «Да!» Это было потрясающе. И все же…

– Вас что-то смущает? – уловил мучавшие меня сомнения Иван.

– Немного, – признался я. – Почему мы общаемся через компьютер? Разве Царевна-Лягушка не была говорящей.

– Ква-а-зёл! – немедленно квакнула лягушка. Правда, не очень внятно, так что в произнесенном ею слове я мог и ошибиться. Во всяком случае, Ивану очень хотелось, чтобы подумал именно так.

– Слышали, что она сказал? «Сква-а-зил»! Сквозит, в смысле! А для речевого аппарата земноводного это смерть.

– Понятно, – кивнул я и, не удержавшись снова обратился к зеленой царевне. – Я прошу прощения. А вы какая Василиса? Премудрая или Прекрасная? Кажется, этот вопрос нарушал какое-то табу. Даже интеллигентный Иван за моей спиной издал какое-то сдавленное восклицание. А сама лягушка чуть ли не всплеснула лапками, после чего стала с особой энергией переползать от клавиши к клавише, выводя на экран надпись: «Черт возьми! Задолбали! Все вы мужики одинаковые!»

Не могу сказать, что я сразу понял в чем была причина ее негодования, но умный и тактичный Иван и в этот раз пришел мне на помощь.

– Простите, юноша, но Василиса терпеть не может, когда кто-то поднимает эту тему! На экране ноутбука немедленно высветилось: «Ненавижу!»

– Видите? – продолжил Иван. – Не просто не любит, а ненавидит. Уж слишком широко в нашем мире распространен стереотип, согласно которому женщина может быть либо Прекрасной, либо Премудрой. Между тем наша Василиса одновременно и то, и другое.

– В смысле?

– В смысле, если не хотите ее обидеть, называйте ее «Прекрасномудрая»! Понятно?

– Да.

– В таком случае, последний вопрос. Вы хотите с нами работать?

– Да! Понятия не имею, зачем я вам нужен, но хочу. Очень хочу. Наверное, я бы и дальше рассказывал Ивану о том, как счастлив, что чудеса, которые начали происходить со мной этой ночью не оказались банальной подделкой. И что я, конечно же, не упущу шанса оказаться к ним как можно ближе. Однако он меня почти сразу же остановил.

– Простите, молодой человек. Не подумайте, что мне неприятен ваш энтузиазм. Но не стоит без необходимости вынуждать Василису находиться в этом образе. Все-таки здесь прохладно. Серый!!! В ответ на выкрик Ивана в глубине дома раздалось глухое недовольное рычание. Я понял, что сейчас мне придется покинуть кухню, но перед тем, как уйти, я был просто обязан задать еще один крайне важный вопрос.

– Простите, Василиса! – обратился я к лягушке. – Еще буквально секундочку. Иван… Скажите? А вы что, тоже тот самый? Ну… Сказочный.

Иван мягко улыбнулся, и это помогло мне, наконец-то, перестать стесняться своего глупого и какого-то абсолютно щенячьего любопытства.

– Да! – ответил он. – Я тот самый Иван, который упоминался в утерянных летописях, которые теперь принято называть сказками. Довольны?

– Да! – покривил душой я. И тут же пожалел об этом, потому что он догадался. Да что там догадался, она абсолютно точно знал, о чем еще я хочу его спросить.

– Ладно, не мучайтесь, юноша! – сказал этот уникальный человек. – Я не Царевич!

– Как?! – невольно вырвалось у меня. Это не укладывалось в голове. Передо мной стоял умнейший, приятнейший, наверняка очень образованный человек. И при этом он утверждал, что никогда не был Иваном Царевичем, а значит…

– Дурак я, молодой человек. Тот самый Иван Дурак.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ