Дело Бутиных

— Дорогая миссис, от души благодарен вам за доброе слово об иностранце, любящем вашу страну. — Затем к мужчинам: — Мистер Реджинальд и мистер Роберт, вы весьма польстили меня, и я не в обиде. Чалму я не ношу, туфли восточные есть для домашнего обихода. Что касается золота, — не совсем ошиблись, владею приисками. Позвольте представиться: русский коммерсант из Сибири Микаэль Бутин.

Молодой американец еще моргал глазами, а его отец, вначале встревоженный, вдруг успокоился и на простоватом лице отразилось дружеское расположение. Он шибанул локтем сына:

— Ты чего это размяк, как джем на блюдечке! Русский, хороший парень! Говорит, не ошиблись — набоб, только сибирский, нас любит и понимает. Ну, Мельпомена, — так звали его жену, — молодчина, что нас огрела и русского расшевелила. Значит, Микки? Официант, три виски! За дружбу между Вильсонами из Южной Дакоты и господином Микки Бутиным из Сибири!

30

Нью-Йорк, Бостон, Чикаго. Соленое озеро. Колорадо. Джорджтаун. Сакраменто. Сан-Франциско.

Все время в пути, в движении — увидеть, разобраться, понять мир, так мало похожий на русский по укладу, обычаям, быту, по человеческим характерам…

И вдруг — в неожиданной встрече, в живом разговоре, в каком-то поступке, душевном движении открыть сходство, близость с нашим, русским — азарт поиска, размах и щедрость в простом человеке, гостеприимство, доброжелательность. Однако ж деловитости, умению ценить свое и чужое время нам, русским, стоит поучиться!

Поездка по трансамериканской железной дороге и ее ответкам в Колорадо и Калифорнию на разработки золота. Не легкая прогулка, а тщательное знакомство, осмотр до мельчайших подробностей добычи рудного золота из кварца — из этих руд добывалось на сто миллионов долларов в год!

А посещение серебряных рудников! Казалось, рудничным коридорам конца не будет! Тут очень пригодилась бутинская выносливость, таежная тренировка, пешие переходы через хребты и мари Забайкальского Севера!

А спуск в глубочайшие копи подземных выработок в скрипучей шахтерской клети — минуты приятного, но щемящего волнения!

Он побывал в гостях у знаменитого престарелого уже Брайана Юнга на берегах Соленого озера. Его царство уже клонилось к упадку, и немало подивился Бутин противоречию между несусветицей религии мормонов, их угнетенностью плутами и фанатиками — и ухоженностью здешних полей и процветанием скотоводческих ферм.

Давний знакомец Бутина фабрикант Фокс — они впервые встретились в запозапрошлом году у московских купцов Морозовых — пригласил сибиряка посетить огромные предприятия, дающие миллионы метров отличного сукна, успешно конкурирующего с английскими тканями.

При посредстве русского военного атташе генерала Горлова Бутин был допущен на оберегаемый от чужих глаз механический завод Картрайта в Бруклине. На этом заводе, по секрету сообщил генерал, выполнялся заказ русского правительства на двадцать восемь миллионов патронов!

Не только в горное дело, а в самую суть американского предпринимательства пытливо вглядывался наблюдательный и мыслящий нерчуганин, бывая везде, где только возможно, и беседуя со всеми, кто знал дело и мог утолить его любознательность.

Поездка русского не осталась незамеченной американцами. Неожиданно для себя он оказался на короткое время в центре внимания американской прессы.

Вот что писала о нем одна из нью-йоркских газет:

«Русские горные инженеры изучают американскую золотую промышленность. Неустанное любопытство, поразительная проницательность, глубокая осведомленность, практический подход — вот наша оценка деятельности русского Бутина, путешественника, инженера, предпринимателя».

Если бы американские репортеры сумели заглянуть поглубже в мысли русского гостя! Если бы догадались спросить: «А кого вы считаете своими учителями? А каковы ваши взаимоотношения с сибирской ссылкой? А какова главная цель вашей предпринимательской деятельности? И как вы расцениваете политику вашего правительства в Сибири? И не сочувствуете ли вы демократическим силам вашей страны?»

Может, и спрашивали? Бутин на этот счет нигде не обмолвился!

В «Санкт-Петербургских ведомостях» в июле того же года появились первые бутинские путевые заметки. Они посылались оттуда, из-за океана, с «места событий». Бутин брался за перо, переполненный впечатлениями, не остывший от поездки, встреч с людьми. Он садится за стол в удобном чикагском отеле, пристраивается к тумбочке в какой-нибудь незамысловатой гостинице крошечного городка. Или, ночуя в конторе рудника, использует бюро какого-нибудь служащего. Или, получив приют в попутном ранчо, подсаживается к подоконнику. И пишет свои «Письма из Америки».

— Пишите обо всем так, как вы видите и понимаете, — напутствовал его перед отъездом Валентин Федорович Корш. — Пусть горькое будет горьким, а верное верным.

Тогдашний редактор «Санкт-Петербургских ведомостей» был человеком независимых взглядов, натурой благородной, правдивой. И весьма неугодной высшим сферам.