Дело было в Городце

— А я откуда знаю, что там за барынька. Мне любопытствовать некогда, у меня работы хватает, — буркнул плотник. — Вот только ходят тут всякие, от дел отвлекают.

— И домовину никто тебе не заказывал? — словно и не заметила намека бабка.

— Ни домовины, ни креста, ни тому подобного, — резко произнес мужчина. — Я этим не занимаюсь. Это кладбищенские делают. Я им дорогу не перехожу.

— Ай-яй-яй, — сочувственно покачала головой старуха. — Сколько ж ты дохода теряешь, милок. Твоей жене сказать, уж она бы тебя отчитала.

— За то ты у нас, бабка Матрена, все лучше всех всегда знаешь. И сколько денег в чужом кошеле, и где чей муж гуляет, и кто сколько чарок в какой праздник выпил. Как только из дому выходить не боишься?

— Это ты на чтой-то намекаешь? Ась? — бабка приблизилась ко двору плотника. — Ты что, решил меня со свету сжить что ли?

— Да тебя сживешь, как же, — буркнул плотник.

— Вы только посмотрите, люди добрые, — заметив, что у их беседы появились свидетели, громко, чтобы слышно было даже на дальнем конце улицы, заявила бабка Матрена. — Старому человеку угрожают.

— Да ты, бабка Матрена, еще всех нас, включая царевича, переживешь.

— А ты не завидуй, — вызывая тихий смех, ответствовала бабка.

Постепенно перепалка набирала обороты. К плотнику присоединилось еще двое особо языкастых мужчин, но бабка могла дать им всем, да и еще десятку говорливых жителей, фору, а потом с легкостью переспорить всех разом. Василиса понимала, что сие действо грозит затянуться надолго, а потому, как бы ей этого ни хотелось, придется вмешаться. А то мало ли кто что не так поймет, потом еще стражу пришлют разгонять незаконный митинг. Или решат, что подворье Яги штурмуют, и вступятся. При этом бабка Матрена опять останется невиновной, а вот остальным соседям и попасть может под горячую руку.

Девушка убедилась, что выглядит прилично, дабы предстать перед притчей во языцех всего Городца: теплая юбка и валенки скрывают тонкие то ли лосины, то ли рейтузы, кофта согласно моде. Волосы собраны в косу, перевязаны лентой в точности по обычаям. Осталось только накинуть на плечи теплую шаль, и можно выходить.

— Василисушка, — окликнул домовой, — может не стоит. Пусть ее и дальше языком чешет.

— Боюсь, до того дочешется, что нам всем потом перед царем объяснятся до второго пришествия, — вздохнула девушка.

— И то верно, — согласились из-за печи. — Ну, ступай с Богом. Только платок не забудь.

Девушка подхватила большой теплый платок, закуталась в него и вышла на крыльцо.

— Что за шум? Где пожар? — нарочито громко поинтересовалась я.

— А, — тут же среагировала на голос юной лекарки бабка Матрена, — вот она, отравительница.

Прочий люд замер, глядя на Василису не то, чтобы со злобой, скорее с укоризной, мол, что же ты, голубка, дело-то до конца не довела.

— Да что вы, бабушка, — искренне удивилась девушка, — и в мыслях не держала зла вам причинить. Вот вам крест.

И Василиса широко перекрестилась на купола церкви, мысленно добавив, что, если бы хотела, то кое-кто бы по улицам города не рассекал. Уж на это у нее знаний хватило бы. Даже в этом мире она бы серную кислоту всяко создала. Люди ждали затаив дыхание. Даже жертва коварной отравительницы прониклась моментом и предпочла промолчать, отдав нечестивицу на суд Божий. Но гром не грянул, молнии девицу не поразили, земля не поглотила.

— Вот видишь, бабка Матрена, — заметил кто-то из толпы, — не собиралась тебя девица травить. Зря на нее наговариваешь.

— Дак, что ж она мне дала-то такое, — взвыла бабка. — Почитай всю ноченьку глаз сомкнуть не могла, животом маялась, да все бегала туда-сюда по двору.

— Бабушка, так вы сами жаловались, что сил нет, ревматизм замучил, ноги не ходят? — уточнила Василиса. Голос девушки был хорошо слышен всем желающим, а если кто не слышал — им пересказывали собравшиеся.

— Было дело, — визгливо заметила бабка.

— Вот и дала я вам снадобье верное. И как пить говорила ведь?

— Да, что-то гуторила такое, — не стала и тут спорить Матрена, ко всеобщему удивлению.

— А вы, верно, сразу весь пузырек и выпили? — пришла к выводу Василиса. — Зато о прочих хворях забыли начисто?

Ответ потонул в диком хохоте всех собравшихся.

— Все, почтенные и уважаемые, расходитесь, а то мало ли кто чего подумает. Еще стражу пришлют, конями потопчут ненароком. Ни вам, ни мне того не надобно.

Люди потихоньку потянулись по своим делам. Стоит ли говорить, что бабка Матрена смылась еще до того, как это успели обнаружить.

Василиса дождалась, что все спокойно разойдутся, после чего и сама вернулась в терем.

— Ох, девка, — вздохнул домовой, едва она переступила порог, — теперь ты у Матрены наипервейшим врагом станешь. Она ж хулу о тебе по всему Городцу разнесет. Как же ты потом на улицу-то выйдешь?

— Собака лает, ветер носит, — в тон ему ответила девушка. — Дядька Мефодий, а то в городе никто не знаешь, что слову бабкиному верить — себя не уважать. Да и раз кого-то от души ругают, значит неспроста. Думаю, еще немного, и мы с Ягой у иных лекарей клиентуру отобьем. Еще бы, саму немощную Матрену бегать заставили.

Из-за печи раздался кудахтающий смех.