Дело чести или «Звезда Бенгалии»

Это был Игнатий Лядов. В своё время он был придан мне командованием в качестве ординарца и мы вместе прослужили пять лет. Игнат был из мещан какого-то небольшого городка Тверской губернии и ко времени нашего знакомства имел чин ефрейтора. Постепенно он начал проявлять интерес к образованию и, после получения унтер-офицерского чина, попросил меня, по мере возможности, обучать его инженерному делу. Сперва идея не вызвала у меня восторга, но, начав привлекать Лядова к делам фортификации, я об этом не пожалел. Не сказать, чтобы он схватывал всё на лету, и, кроме того, у него совершенно не было базовых знаний, но эти недостатки он компенсировал усердием и упорством, которые всегда проявлял в достижении раз поставленной цели. Так что последние полтора года нашей совместной службы он был скорее моим младшим сотрудником, чем просто подчиненным. Расстались мы с ним два года назад, на строительстве береговых батарей в Эстляндской губернии, когда я решил перейти с военной на гражданскую службу.

Удивился же я, увидев Лядова на балу, потому, что когда я отправлялся в центральную Россию, он намеревался остаться служить в армии, и, насколько я помню, намеревался жениться на дочери одного из служащих местной русской администрации.

— Какими судьбами ты здесь, в Москве? — спросил я. — Когда я уезжал из Ревеля, у тебя намечалась свадьба, и ты собирался остаться в Эстляндии.

— Собирался, — за прошедшее время Лядов не утратил своей манеры говорить не спеша, растягивая слова, — собирался, господин Важин, но… случилось кое-что.

— А что произошло?

— Да, произошла одна история, — Лядов глубоко вздохнул.

— Расскажешь?

— Э-эх! — Игнат махнул рукой. — А почему бы и не рассказать? Расскажу, хотя приятного для меня в ней мало.

— После того, как вы уехали, — начал он рассказ, — я остался служить, и дела мои пошли в гору. Я стал подумывать о том, чтобы получить официальное инженерное образование, мне присвоили следующий чин, и, кто знает, со временем может я мог бы получить и обер-офицерское звание.

Ну и да, вы знаете, я познакомился с дочерью одного из местных чиновников, и дело у нас шло к свадьбе, причем, с полного одобрения её родителей. Но потом…, — Лядов снова вздохнул, — потом что-то как будто трыкнуло в моей глупой башке и пошла гулять деревня. Вы знаете, мои родители люди бедные, хорошие, но бедные. Мещане, и я, значит, тоже был бедный мещанин. А в армии я выслужился, от вас нахватался таких знаний, о которых и мечтать-то раньше не мог, узнал то, о чём и знать-то никогда не знал. Познакомился и готовился жениться на дочери титулярного советника, не генерал, но всё же таки-фигура. Вы знаете, ведь строительство второго бастиона береговой батареи командование подумывало мне отдать. Не весь конечно, а подготовительные работы, пока другой инженер не прибудет. Ко мне уж и на «вы» стали многие обращаться.

Но… Но вы уехали, и некому стало меня в узде удержать. Голь перекатная в люди выбилась! Нет чтобы закрепиться в положении-то своём… Куда там! Знаете, что я сделал? Я купил себе нагайку, да не такую обыкновенную как у казаков, а сувенирную, с резной ручкой и позолотой. В ювелирной лавке я купил себе перстень, и вот так вот с перстнем на пальце и плёткой за поясом и ходил по городу. Те учебники, что вы мне оставили, я так и не прочитал. Решил, что и так всё знаю. Тестю своему будущему я нагрубил, на приёмы я приходил со своей нагайкой за поясом, теми деньгами, что накопил за предыдущие годы, швырялся, направо и налево. Добром это не могло кончиться и не кончилось. Я совершил несколько ошибок на втором бастионе и меня временно отстранили от работ, до приезда нового инженера. Когда же тот приехал и посмотрел, что я наделал, то усмехнулся, и сказал, что, пожалуй, обойдётся без моей помощи. Потом мой будущий тесть дал мне понять, что если я и дальше так буду себя вести, то о свадьбе не может быть и речи. Я не обратил на его слова внимания. Ведь Александра, моя невеста, по-прежнему относилась ко мне хорошо и защищала меня перед своим отцом. Значит она на моей стороне, а всё остальное и не важно. Но я умудрился всё испортить и здесь. На одном из вечеров я стал ухаживать за её подругой, просто так, без всяких серьёзных намерений, исключительно по своей дурости. И тут моя невеста подошла ко мне и при всех влепила пощёчину. Это был конец. Помолвка была расторгнута, на балы и приёмы меня приглашать перестали. Я был зол на всех, но поделать ничего уже было нельзя. В местном русском обществе обо мне сложилось мнение как о гуляке и мерзавце, и со мной никто не хотел иметь дело. Единственное место, куда мне был открыт путь, это портовый кабак, где я сидел и пил горькую большую часть времени. Так я и катился все дальше и дальше.