Дело давнее (СИ)

— Семья хорошая: пьяниц или воров нет. К тому же, уважительная девушка, — согласился Сергей Матвеевич, — приветливая. Дундук-то кому нужен, если даже в приданом швейная машинка.

Надо сказать, что прежде чем засылать сватов к Коробовым, родители всё же решили спросить мнение сына.

— Мы вот, Авдейка, решили, что пора тебе жениться.

Сын густо покраснел. В ту пору между родителями и детьми в порядочных крестьянских семьях всегда соблюдалась уважительная дистанция. И мнение отца и матери даже в таких интимных вопросах не только имело огромный вес, но и являлось решающим.

— Маша Коробова — хорошая девушка. И собой красивая, и рукодельная, и работящая…

— Погоди, мать, не части! Авдею с ней все-таки жить. Пусть хорошенько подумает, а потом скажет нам — засылать сватов к Коробовым или погодить? — предложил Сергей Матвеевич.

Парень торопливо кивнул головой и опрометью выскочил из избы во двор.

— Коням овса задам!

— Глянь-ка, как шмыгнул, словно кипятком на него плеснули, — улыбнулся Сергей Матвеевич.

Но Пелагея Ивановна знала гораздо больше, чем её супруг — не зря вечерами сидела с соседками на завалинке.

— Люди его с Груней Стрельцовой видели, — некоторое время спустя, заметила она.

Сергей Матвеевич только поморщился.

— Семья Стрельцовых чудная. На земле не любят работать: то охотятся, то рыбачат — ухари, одним словом. Много о них всякого говорят. Не хотелось бы родниться.

— Ещё чего, — гневно вскинулась его супруга, — не бывать этому! Грунькин отец уполномоченного по хлебозаготовкам в проруби утопил. Зачем нам убивцы в семье?

— Так ведь и сам погиб где-то в Сибири. Аграфену-то с сестрами дед вырастил.

— Да и дед тот, по слухам, с самыми отчаянными варнаками водился.

Родители оглянулись на скрип половицы, и увидели, что в избе стоит угрюмый Авдей.

— Ты чего это такой смурной? — удивился отец. — Овса-то задал?

— Задал… — и тут парень отчаянно тряхнул чубом. — Я уже подумал. Нравится мне Маша. Засылайте сватов к Коробовым!

Сватовство прошло, как говорится, без сучка и задоринки. Любая семья в Ивановской слободе была рада бы отдать дочь в дом Медуновых. Знали, что девушку там не обидят. Тем более что доли старших сыновей Медуновых были уже выделены в отдельные хозяйства, поэтому все имущество стариков должно было достаться 'кормильцу' — младшему сыну. Авдей работал трактористом в местном МТС и, в отличие от колхозников, получал зарплату.

К всеобщей радости, устроили 'запой'. Молодых посадили вместе в красном углу, и невеста подарила будущему мужу искусно вышитый кисет.

Понятно, что весть о 'запое' разнеслась по всей слободе.

На следующий день ближе к вечеру к Медуновым нагрянул старик Стрельцов. Когда-то он был здоровенным мужиком, но годы сделали своё дело: согнулся, поседел и, опираясь на клюку, едва переставлял больные ноги.

— Садитесь, Аким Степанович, — пригласила старика, насторожившаяся Пелагея Ивановна. — В ногах-то правды нет.

— Да и то…

Устроившись на лавке, он обвел тяжелым взглядом помрачневших в ожидании неприятного разговора хозяев хаты.

— Что же это вы удумали к Коробовым сватов засылать, когда ваш Авдей с моей Груней встречаются?

Пелагея Ивановна открыла было рот, чтобы дать гневную отповедь, но, повинуясь взгляду мужа, промолчала.

Дальше разговаривали только мужчины.

— Мы Авдея не принуждали, — сдержанно пояснил Сергей Матвеевич. — Жениться на Марии Коробовой предложили, но воли его не лишали.

Старик немного помолчал.

— И что же, вы не знали, что он с Груней путается?

Сергей Матвеевич лгать не стал.

— Слухи доносились. Но мало ли с кем парни на вечерках пляшут.

— Да не только на вечерках, — зло хмыкнул старик, — и на сеновале утро вместе встречали.

Медуновы хмуро переглянулись.

— И что же, Груня брюхатая?

— Нет, — после некоторой заминки ответил дед Аким, — но прикипела к вашему Авдейке всем сердцем. Не обижайте Груню — сирота она.

— Так ведь у нас с Коробовыми сговор был, — возразил Сергей Матвеевич. — Не можем мы теперь от Марьи отказаться. Ни в чем не повинной девушке позор будет.

— Знала она, что Авдей — жених Груни. Незачем было на чужой кусок рот разевать.

— Это как посмотреть…

— Не на что тут смотреть. Я вас предупредил! Откажитесь от Машки, иначе пеняйте потом на себя!

Бывало, Пелагея Ивановна так разойдется, что от души за очередную провинность какому-нибудь сыну затрещину даст, но Сергей Матвеевич никогда на детей руку не поднимал.

И вот на старости лет был вынужден за вожжи взяться. Хлестал, куда придется, вернувшегося с работы сына, пока рука не устала.

— Я тебе покажу, поганец, как девок портить!

Авдей терпел: понимал, что кругом виноват в этой истории.

Когда отец выдохся, они уселись рядом и поговорили по-мужски.

— Почему Груню не захотел в жены брать, раз такое дело между вами случилось?

Сын поежился и от боли в спине, и от вопроса.

— Не по душе она мне… какая-то настырная, прилипчивая.

— А что же ты тогда…

— Так это потом Груня настоящее лицо-то свое показала. Тяжко мне с ней.

Сергей Матвеевич тяжело вздохнул.