Дело для настоящего инквизитора

Шепот инквизитора был еле слышным и не привлек лишнего внимания, как и выходка парня.

Наиболее высокая фигура затянула песню, слов которой было не разобрать. Конрад слышал их раньше, но так и не выяснил, что они означают. Остальные подхватили и пошли хороводом вокруг каменной плиты.

– Я не могу это слушать, – Альфред зажал уши руками. Лицо его исказилось в мучительной гримасе.

Конрад только поднес палец ко рту и подумал: «Сейчас должна появиться тварь».

Она не заставила себя ждать. Из центра холма послышались скрежещущие звуки. Из-под плоского камня вытянулась когтистая рука с черной щетиной и вцепилась в край. Потом появилась вторая. Следом показалась голова и тварь с противным рычанием, словно кто-то крикнул в ржавое ведро, выбралась наружу.

Она выглядела скорее как гигантский, размером с небольшую лошадь, нетопырь. Кожистые крылья венчались костяными наростами. Голова с пастью, полной зубов, была покрыта жесткой щетиной. Трехпалые лапы с длинными ножами когтей рыли под собой камни. Четыре острых уха поворачивались в разные стороны, чтобы уловить малейшие лесные шорохи.

Ветер принес запах трупного разложения. Фред убрал руки от ушей и зажал рот, чтобы из него не вырвался крик ужаса и содержимое желудка. Конрад не заметил, как вцепился в серебряный нательный крест. Потом с усилием разжал ладонь и превратился в слух и зрение. Взглянул на небо, где тоненькой полоской серпа блестела луна. В эту ночь нетопырь никуда не полетит. Зачем же они его призвали?

– На, ешь, – один из культистов вытащил из мешка обезглавленного козленка и бросил на камень.

Тварь набросилась на еду и проглотила ее, не жуя. Немного повыла, требуя добавки, потом успокоилась и уселась почесать ухо задней лапой.

– Завтра у тебя большой день. Завтра… – промурлыкал самый высокий культист.

– Может, большая ночь?

– Не придирайся к словам, Ларс.

– Сеньор, а как же приезжий убийца?

– Он нам не помешает. Хтырру вообще сложно помешать, когда он голоден. А если сунется сюда, то нам же лучше – больше жертв Кхмаргу.

Конрад сжал кулаки и зубы. Попытался унять сердцебиение и участившиеся дыхание. Монстр поднял голову и посмотрел в сторону кустов, повернув туда все четыре уха.

– Зайца чует, – сказал высокий культист. – Ладно, поздно уже, давай полезай домой.

Он стукнул посохом тварь по голове. Монстр обиженно мяукнул и полез под камень.

Культисты посовещались ещё полчаса, после чего разошлись.

Мужчина и парень в кустах синхронно выдохнули.

– Ну, рассказывай, что ты понял?

– Что главный у них наш батюшка, – снова закрывая руками рот, прошептал Альфред. Глаза его были полны ужаса, а подбородок дрожал.

– Хорошее наблюдение, – хмыкнул Конрад. – Ещё что-нибудь?

Парень нахмурил брови. Беззвучно пошевелил губами и, будто извиняясь, произнес:

– А ещё им нужны жертвы.

– Молодец, парень. Наша тварь – всего лишь посыльный, которого отправляют за теми, кого потом принесут в жертву сатане ради призыва чего-то настолько жуткого и противоестественного, что нетопырь по сравнению с ней покажется котёнком. А потом они скармливают ей трупы, чтобы замести все следы. Гораздо проще свалить вину за пропавших людей на неразумную тварь, чем искать другие причины.

– Зачем же они это делают?

– Что именно зачем?

– Ну, призывают зло. Ясно же, что оно плохое.

– Им ясно. Но люди хотят власти над другими. Власти жуткой и неограниченной. Рядом с которой короли и патриархи не смогут и рядом стоять.

– А вдруг это… существо и их убьет? Они не боятся?

– Может, и боятся, – пожал плечами Конрад. – Но жажда власти сильнее страха.

Они, наконец, позволили себе вылезти из кустов и направиться в сторону спящего города.

– Пойдем, нам ещё надо подготовиться к следующей ночи. Испортим фанатикам праздник.

4

Все утро Конрад ходил по лавкам, набирая нужные зелья, метательные ножи, веревки и крюки. Прикупил маленькие круглые склянки из тонкого стекла, в них он налил святой воды. К церкви сунуться не посмел, да и не могло там быть святой воды, раз настоятель подался в сатанисты. Освятил воду из родника сам, большим, размером с ладонь, серебряным крестом, который носить не имел права, но и отказаться от него не мог.

Когда все было готово, инквизитор уселся в своей комнате за точку меча. Клинок и без того был идеально острым – Конрад всегда держал его в боевой готовности. Но сам процесс поглаживания посеребренного лезвия успокаивал мысли, приводил в порядок чувства и отвлекал от шума за окном. Руны, вытравленные на серебряной глазури, приятно контурировали под пальцами, словно шероховатости рубцов на коже.

Когда-то давно, когда Конрад ещё носил все регалии инквизитора, он спас от костра девушку, и она отплатила ему за это страстной ночью – по доброй воле, – после чего скрылась из его поля зрения навсегда. Покинула город, а может, и страну. На нежной коже ее спины была вереница шрамов от плетей. Конрад запомнил их на всю жизнь. Как и сладкую нежность девичьих губ.