Дело для трех детективов

— Именно так. В этом-то и состояла идея. У неё никогда не было много денег в личном владении. Она получала свои доходы ежеквартально и тратила их или раздавала. Поэтому то, что досталось бы слугам, было фактически равно сумме её кредита в банке на момент её смерти. То есть примерно равно сумме, обычно оставляемой слугам. Но, конечно же, они не должны были этого знать. Они знали лишь, что миссис Терстон богата. И похоже, что план работал, поскольку с тех пор она не меняла штат.

— Другими словами, это была уловка, — сказал отец Смит.

— Едва ли можно её так назвать, — резко ответил Уильямс.

— А уловки могут работать в обе стороны, — заметил маленький священник. — Если вы пытаетесь разыграть над кем-нибудь первоапрельскую шутку после полудня, шутка рикошетом падёт на вас [28].

— Я не вижу здесь шутки, — сказал Уильямс.

— Я тоже, — сказал отец Смит. — Я вообще не вижу здесь ничего смешного.

ГЛАВА 10

Когда доктор Терстон оставил нас, несколько гнетущая атмосфера, которая явно ощущалась в его присутствии, сразу рассеялась, и все, казалось, с некоторым облегчением вернулись к захватывающему расследованию. Тяжёлая утрата в таких случаях, как я часто замечал, несколько мешает делу, а значение имеют только поиски преступника. Так что мы с удовольствием принялись за расследование.

Первый человек, который был подвергнут допросу, был техником, посланным телефонной службой для ремонта проводов. Он обнаружил свежий разрез на проводе там, где тот проходил за окном небольшой гардеробной на первом этаже. Техник оказался умным молодым человеком, стремящимся внести свой вклад в следствие.

— Там, на подоконнике, лежала пара небольших садовых ножниц, которыми пользуются при обрезке роз, — сообщил он. — Я считаю в высшей степени вероятным, что это дело сделано с их помощью. Всё, что требовалось, — с энтузиазмом пояснил он, — это открыть окно, высунуться и... чик! — телефон мёртв.

— Были ли исследованы эти столь важные садовые ножницы? — спросил месье Пико. — Возможно, наш добрый Бёф проверил, имеются ли на них отпечатки пальцев?

Сержант закашлялся и выглядел несколько смущённым.

— Нет, я посчитал это излишним, — признался он, — поскольку знаю, кто это сделал.

Месье Пико издал какой-то гортанный галлицизм, но высказался лорд Саймон, который чуть растягивал слова:

— Мой слуга, Баттерфилд, осмотрел эти проклятые штуки. Никаких отпечатков.

Механик не собирался уходить.

— Да, ещё хотел сказать, — добавил он, наклоняясь вперёд с умным видом, — около них была пара старых рабочих перчаток. Кто бы ни перерезал этот провод, он, возможно, надел их, — он сделал соответствующий жест, — перерезал линию и снова снял.

— Voila! — насмешливо бросил месье Пико.

— Нам бы больше помогло, если бы вы смогли сказать нам, когда на станции обнаружили, что линия не в порядке.

— Это я могу сказать. Только этим утром. Но вчера вечером в этот дом никто не звонил, и никто не заявлял о неисправности до десяти часов сегодня.

— Значит, вы знаете, кто приходил?

— Да. Шофёр.

Месье Пико опять поднял голову:

— А известно ли, когда в последний раз телефон был в порядке?

— Я так понял, что был вызов приблизительно в шесть часов вчерашнего вечера. Он был последним.

— Большое спасибо. — Сэм Уильямс отпустил молодого человека дружеским кивком.

— Загадочно, — прокомментировал лорд Саймон. — Весьма загадочно.

— Не понимаю почему, — не смог сдержаться я. — Мне кажется, механик прав. Садовые ножницы, перчатки… у преступника всё было под рукой.

— Я имел в виду не это, — ответил лорд Саймон. — Зачем он вообще взял на себя труд это делать? Какой был смысл временно оборвать связь с внешним миром? Было полно людей в доме...

Сержант Биф вновь откашлялся и выдал залп самого тяжёлого сарказма:

— А вашей светлости не пришло на ум, что убийцы обычно опасаются полиции?

Лорд Саймон холодно улыбнулся.

— Вынужден признать, что мне это в голову не приходило, — парировал он, зажигая новую сигару.

Сержант Биф проворчал:

— Вообще-то о таких вещах все знают, — но развивать тему не стал.

— О чём вы забываете, — пробормотал отец Смит, — так это о том, что есть по меньшей мере нечто общее между человеком, который решает стать убийцей, и человеком, который собирается стать монахом. Каждый из них навсегда оставляет своих друзей и знакомых. И поэтому не удивляют никакие поступки, которые способствуют созданию такой изоляции. Кроме того, общее между ними в том, что каждый в конце концов оказывается в некотором заточении. Поэтому одни люди прерывают знакомства, а другие режут провода. И больше во всём этом ничего нет.