Дело двух Феликсов

Иришка глянула на Серегина, потом на Волина, как бы сопоставляя весовые категории, затем кивнула Оресту: жду тебя внизу. И, не попрощавшись, пошла прочь. Николай Николаевич проводил ее взглядом, вздохнул:

— Дикая кошка… Но красота, ум, характер! Такую надо очень беречь.

— Я вижу, вы к ней неровно дышите, — сказал Волин.

Серегин нахмурился: у него к Ирине исключительно отеческие чувства.

— Серьезно? Ну, тогда у меня тоже, — кивнул Волин.

Николай Николаевич неожиданно развеселился.

— Вы остроумный человек, — сказал он, — и хороший к тому же. Вы мне нравитесь.

Орест Витальевич поднял брови, а какой господину Серегину интерес в хороших людях? С хорошим каши не сваришь: ни украсть, ни убить толком он не способен.

— Скажу странную вещь: все хотят, чтобы их окружали хорошие люди, — неожиданно серьезно отвечал Серегин. — Никто не хочет сына-бандита или жену-мошенницу. Правда, с хорошими нельзя делать тот бизнес, которым занимаюсь я, но жить всегда лучше с хорошими людьми. У меня, знаете, сын…

— Тоже бизнесмен?

Нет, сын Серегина не был бизнесменом. Он был скрипачом в маленьком безымянном оркестре. Конечно, отец мог бы купить ему «Виртуозов Москвы», но он не хочет. Он ездит на работу на велосипеде, хотя мог бы на «бугатти» рассекать в сопровождении полицейского эскорта. И знаете, именно такой сын — простой, добрый и честный мальчик — греет Серегину душу.

— Больше того скажу: ради него я теперь не прибегаю к насилию, — заключил Николай Николаевич. — Мне неприятно, если он будет думать, что отец у него — негодяй.

— А раньше прибегали? — полюбопытствовал Орест.

Серегин развел руками.

— Куда деваться: лихие девяностые, мы все оттуда…

Когда Волин спустился на первый этаж, Ирэн посмотрела на него внимательно: что, очаровывал его старый бандит? Небось, про сына-скрипача рассказывал?

— Было дело, — кивнул Орест.

— Не верь, все вранье.

— Что, нет сына? — удивился Волин. — Или, он, может, не скрипач никакой?

Оказалось, что сын-скрипач все-таки есть и вообще, все, что говорил Серегин, правда. Но при этом, как ни удивительно, все было враньем. Просто есть такие люди, которые любую правду превращают во вранье.

— Если Серегин скажет, что дважды два — четыре, или что Земля вращается вокруг Солнца, не верь, — толковала Ирэн.

— Но сын-то…

— Сын есть, — с досадой сказала она, — зовут Базиль. Он даже хотел меня с ним свести. Но мне не интересно, Базиль не человек, а канифоль. Тюфяк и маменькин сынок.

— Зато папаша у него обаятельный, — с некоторой ревностью заметил Волин.

— Зло и должно быть обаятельным, иначе кто попадет на его крючок, — объяснила Иришка…

Волин вздохнул: похоже, в этот раз они промахнулись и убийцу придется искать в другом месте. Он тут вот о чем подумал: хорошо бы узнать, с какими аукционными домами имел дело Завадский, и что он в последнее время продавал или покупал.

Так они и сделали. Метод, как ни странно, оказался вполне действенным. Очень скоро выяснилось, что незадолго до смерти покойный Завадский выразил желание продать кое-что на торгах аукционного дома «Лё Маре́[3]».

— Лё Маре? — удивился Волин. — По-французски это, кажется, болото.

— Сам ты болото рязанское, — отвечала Ирэн. — Лё Маре — исторический центр Парижа, богемный квартал, самое, как говорят у вас, понтовое место.

— Понял, — кивнул старший следователь. — И что же именно хотел продать покойник в этом твоем «Лё Маре»?

И он вопросительно поглядел на мадемуазель Белью. Та слегка нахмурила свои соболиные, как сказали бы в старину, брови. К сожалению, конкретных предметов в аукционном доме назвать не смогли.

— Как же так, ажан, не разочаровывайте меня! — взмолился Орест.

И Иришка не разочаровала. Да, предметы не были названы, но стало известно, что речь идет о вещах, принадлежавших старинному роду Юсуповых, а точнее, последнему князю из этого рода — Феликсу Феликсовичу Юсупову.

При этих словах глаза Волина блеснули странным огнем.

— Что? — спросила Иришка, как всякая почти женщина, тонко чувствовавшая перемены настроения собеседника.

— Ничего, — отвечал Волин загадочно.

Но так просто отвертеться ему не удалось. Девушка атаковала его с русским напором и французским очарованием, и он-таки вынужден был сдаться. Выяснилось, что вот именно сейчас старший следователь читает мемуары одного человека, который очень хорошо знал князя Юсупова.

— И как это нам поможет? — сурово вопросила Иришка.

Этого он пока не знал. Знал только, что такое совпадение не может быть случайным.

* * *

Теперь Орест Витальевич спускался по улице Удон и думал, не в честь ли знаменитой пшеничной лапши дано было это название? Зная интерес французов к Японии, Китаю и вообще к Востоку, совсем исключать эту версию было нельзя.