Дело двух Феликсов

На сайте «Лё Маре» старший следователь обнаружил совершенно неожиданную вещь. Среди проданных лотов он увидел несколько предметов, некогда принадлежавших князю Юсупову. Не кажется ли ей странным такое совпадение?

Ирэн отвечала, что ничего тут странного нет: аукцион тематический. Один обладатель юсуповских вещей исчез, другой появился.

— Очень правильное слово — появился, — кивнул Волин. — А, может быть, он появился именно потому, что исчез прежний владелец?

Ирэн задумалась. Не хочет ли он сказать, что эти вещи были взяты у Завадского, а на аукцион их выставил грабитель?

Старший следователь отвечал, что, может, и не сам грабитель, но не исключено, что вся история так или иначе связана с ограблением.

— А ты уверен, что проданные лоты действительно принадлежали Юсупову? — спросила Ирэн.

— Суди сама. Было продано несколько портретов его жены Ирины Александровны и портрет самого Юсупова.

Ирэн покачала головой: это ничего не доказывает. Портрет жены Юсупова да и самого князя изначально мог принадлежать совсем другим людям. Мог, согласился Волин. Но среди прочего был продан один предмет, который уж точно принадлежал князю.

— Что за предмет?

— Собачий жетон его бульдога Панча.

— Ты уверен, что…

— Я абсолютно уверен, — перебил он ее. — И ты сейчас тоже будешь уверена. Не забыла еще, как читать по-русски?

И Волин развернул к ней ноутбук с открытым текстом. Это, сказал, мемуары столетней давности, написанные тем самым русским детективом, который хорошо знал князя Юсупова.

— Прочти, не пожалеешь.

И старший следователь, чрезвычайно собой довольный, скрестил руки на груди. Ирэн только головой покачала, но все же села к столу и щелкнула мышкой. Экран осветился каким-то нездешним, сказочным светом…

Глава первая. Нимфа и рыцарь

— Светлана Александровна, да что же вы делаете, голубушка?! Откуда эта мировая скорбь в глазах, вы же не васнецовская Аленушка с утонувшим козлом. Вам не к лицу трагедия, вы — нимфа, вы — богиня! Глядите игриво, загадочно. Дайте ауру, больше тайны, вы не председателя сельсовета хороните, в самом-то деле!

Старый учитель рисования сердито тыкал в Лиси́цкую пальцем, пытаясь добиться от нее правильного, то есть божественного выражения лица.

Господи, думала она, богиня, нимфа… Ну какая она там нимфа, это просто смешно, ей же ей! Нимфы — девушки полные, дебелые, пышущие здоровьем: неловкое движение, случайный разворот — и вот уже с ног сбит любопытный сатир, подкравшийся слишком близко. А у нее — откуда чему взяться? Тонкая, полупрозрачная почти, с длинными ногами, неярким изгибом бедра, маленькой грудью, изящными и оттого особенно беспомощными балетными ручками. И даже каштановые волосы, распущенные на время сеанса, не спасают и не делают из нее ни нимфу, ни богиню. Настоящая советская нимфа должна быть пролетарского происхождения, широкой кости, железного нрава — одним словом, верная боевая подруга какому-нибудь большевистскому богу, равно готовая и к трудовому подвигу, и к акту пролетарской любви. Светлана же, с ее балетными замашками и прямой спиной, не нимфа и не богиня никакая, а ходячая контрреволюция — вот так вот, граждане живописцы, и никак иначе. Слава богу, что тут все свои, и никто не побежит в ОГПУ жаловаться на сомнительное происхождение натурщицы и говорить, что недостаточно она толста, чтобы нимф представлять перед лицом трудового народа, а понадобится — то и всей мировой буржуазии.

— Ножку, ножку чуть разверните, — командовал тем временем старый профессор, — так, чтобы на живот ложилась загадочная тень…

Повернула и ножку, ей не жалко. Времена, когда она смущалась взглядов молодых художников, давно прошли. Да и смущалась ли когда-нибудь? В конце концов, та же самая работа, бесстыжая с точки зрения обывателей, волнующая с точки зрения ценителей. Только раньше она служила Терпсихóре[4], а теперь, пожалуй, что и самому Аполлону Мусагéту[5]. Да и чего стесняться, в самом-то деле? Студенты второго курса привыкли уже к обнаженным телам, взгляды бросают холодные, профессиональные. Не изгиб бедра их волнует, не ножка и не маленькая грудь, а игра света и тени. Одно, пожалуй, есть исключение из правила — студент Сережа, милый мальчик с соломенными волосами, с глазами синими, с чертами лица тонкими, совсем не пролетарскими. Сережа не холоден и не безразличен, смотрит взглядом огненным, жадным, а встречаясь с ней глазами, краснеет, опускает взор.

Смотри, смотри, мальчик, ей уже не о чем жалеть и нечего прятать. Ее огонь отгорел, и не потому, что ей уже сорок, а просто так сложилась судьба. Так уж вышло, что человек, с которым хотела бы она провести всю жизнь и умереть в одночасье, исчез так же внезапно, как и появился.