Дело Фергюсона. Финт

- В отличие от всех здесь. Даже девочки в камере думают, что я держу язык за зубами. Расспрашивают про Ларри так, словно мы вправду были близки и я все про него знаю. Мне столько вопросов назадавали, что у меня мысли путаются. Проснусь ночью, а в ушах жужжат голоса, задают мне вопросы. Я свихнусь, если не выберусь отсюда.

- Если бы удалось арестовать Гейнса, это вам помогло бы.

- А где он?

- В том-то и вопрос. Поэтому я вам снова и надоедаю.

- Вы мне не надоедаете. Так хорошо увидеть дружеское лицо, увидеть человека, с кем я могу поговорить. Я ничего дурного про других арестованных сказать не хочу, но они мне все чужие. Слышали бы вы, как они говорят о мужчинах!

- Все это вы забудете, едва выйдете отсюда. Вы ведь медсестра. Так считайте, что заболели и надо потерпеть.

- Попытаюсь.

Я выждал, пока её лицо не стало спокойным. За окном с решеткой башенка суда резко белела в лучах утреннего солнца. С балкончика, опоясывающего её под курантами, двое туристов смотрели на город. Они опирались на чугунные перила - молодой человек и девушка в голубом платье и шляпке. Такие платья и шляпки носят новобрачные в свадебном путешествии.

Элла проследила мой взгляд:

- Счастливцы!

- Вы скоро будете освобождены. Ваше счастье еще впереди.

- Ну, будем надеяться. Вы со мной очень добры, мистер Гуннарсон. Не думайте, что я этого не ценю. - И она неуверенно мне улыбнулась. Её первая улыбка.

- Вам следует улыбаться почаще. Улыбка очень вам идет.

Комплимент был не слишком тонкий, но отвечал моменту. Элла улыбнулась по-настоящему и помолодела на пять лет.

- Благодарю вас, сэр.

- Вернемся к Гейнсу, если вы стерпите. Он много говорил с вами о карьере актера?

- Нет. Раза два, не больше. Упомянул, что играл на сцене.

- Где?

- По-моему, в школьном театральном кружке.

- А где он учился в школе, он не упоминал? Постарайтесь вспомнить.

Она послушно наморщила лоб.

- Нет, - сказала она после некоторой паузы. - Про это он ничего не говорил. Он вообще о своем прошлом мне ничего не рассказывал.

- А о своих друзьях и знакомых?

- Только о Бродмене. Называл его подонком.

- А об актерах или актрисах он что-нибудь говорил?

- Нет. И даже ни разу не пригласил меня в кино. Наверное, экономил деньги для блондинки, - добавила она зло.

- Какой блондинки?

- Ну, с которой я его поймала в каньоне. Наверное, он с ней гулял все это время.

- Какое время?

- То, когда я думала, что у нас с ним серьезно и, может, мы поженимся, и вообще. А он скорее всего по-настоящему только ею интересуется.

- Откуда у вас такое впечатление?

- Из того, что она сказала.

- А я и не знала, что вы с ней разговаривали. Вы часто её видели?

- Только один раз. Я же вам говорила. Когда она сидела там в кимоно Ларри. Я её слова точно запомнила, потому что почувствовала себя такой ничтожной. Она засмеялась мне в лицо и сказала Ларри: «А ты, блудный котик, шашни у меня за спиной заводил?» И еще сказала: «Мне не льстит твой выбор… э… выбор замены» - ну, что-то в таком роде. - Волна краски поднялась от шеи Эллы к щекам, смягчила очертания губ, а потом выражение глаз. Она сказала неуверенным голосом, который то повышался, то понижался: - Какой дурой я была, что попалась Гейнсу на удочку…

- Ну, у всякого есть право на одну большую ошибку. Вы могли бы заплатить куда более дорогую цену.

- Да. Если бы он и вправду женился на мне. Теперь-то я вижу. И знаете, вот вы сказали про болезнь, так это относится к нему.

Он был для меня как болезнь - болезнь, которая выдавала себя совсем за другое. Все мои мечты сбываются, собравшись в один великолепный букет. Я же знала, что так быть не может, но мне хотелось верить, ужасно хотелось.

- Кроме часов и кольца, он вам что-нибудь еще дарил?

- Нет. Один раз подарил цветы. Вернее, один цветок - гардению, и сказал, что теперь это наш с ним цветок. В тот вечер он посвятил меня в план краж. Слава Богу, что я хоть на это не согласилась.

- У вас нет ничего, что принадлежало ему? Какие-нибудь приметы одежды, например, которые он у вас оставил?

- За кого вы меня принимаете? У меня в квартире он не раздевался!

- Извините, я ничего дурного в виду не имел, мисс Баркер. Я просто подумал, что, быть может, у вас есть какая-нибудь его вещь. Что-то взятое на память.

- Нет. Было только кольцо, и я его продала. Про часы я просто забыла… - Она снова наморщила лоб. - И еще про одну вещь. Только она ничего не стоит. Старый бумажник из акульей кожи.

- Бумажник Ларри?

- Да. Как-то вечером я подарила ему свою фотографию, - ну, знаете, размером как раз для бумажника - и заметила, что бумажник у него совсем истрепанный. На другой день я купила ему новый, крокодилий. С налогом он мне обошелся в двадцать долларов. И подарила, когда мы в следующий раз увиделись. Бумажник ему понравился. Он переложил в него все деньги и бумаги, а старый хотел выбросить. Но я не дала.

- В бумажнике что-нибудь осталось?

- Не думаю. Нет, погодите. В заднем отделении лежала бумажка. Газетная вырезка.

- Из какой газеты?

- Не знаю. Просто заметка, вырезанная из середины страницы.

- Заметка о чем?

- О какой-то постановке. По-моему, о школьном спектакле.