Дело Фергюсона. Финт

- Я хочу поблагодарить вас, мистер Гуннарсон. Я пришла сюда, как только узнала. Только подумать, что в вас из-за меня стреляли!

- Не из-за вас. Выкиньте из головы раз и навсегда. Да и рана легкая.

- Вы просто меня утешаете. - Она наклонилась ко мне, и на глаза ей навернулись слезы от не находящих выражения чувств. - Вы мне так помогли! Хотите, я помассирую вам спину? Я очень хорошая массажистка.

- Нет, спасибо.

- Вы хорошо позавтракали? Хотите, я принесу вам сока?

- Большое спасибо. Но у меня есть все.

Элла закружила по палате, легкими ненавязчивыми движениями наводя там и сям порядок. Не знаю, что, собственно, она сделала, однако помещение приобрело более уютный вид. Она приподняла вазу на комоде, поправила сбившуюся салфетку и поставила вазу точно в её центр.

- Я принесу вам цветов, - решительно сообщила она. - Без них тут уныло. Какие цветы вы любите?

- Всякие. Но, пожалуйста, не покупайте мне цветов. У вас нет на них денег.

- Найдутся. Завтра утром в семь я выхожу на дежурство. - Она сделала пируэт и улыбнулась мне через спинку кровати. - Больница берет меня назад.

- А почему бы и нет?

- Я так боялась, что меня уволят! Ведь я же попала в тюрьму! Поддерживала знакомство с ужасными людьми!

- В следующий раз будете осмотрительнее.

- Да. И конечно, мне очень повезло, что у меня может быть следующий раз. - Её лицо еще хранило следы, словно оставленные каленым железом. Стереть их могло только время. - Вас Ларри Гейнс ранил?

- Об этом, Элла, я не могу с вами говорить.

- Но все равно, это он, да? И он скрылся!

- Не думайте о нем, - сказал я. - Он не вернется и никакого вреда вам не причинит.

- Я его не боюсь. Просто не хочу, чтобы он остался безнаказанным.

- Выкиньте из головы и это.

- Я стараюсь. Это как болезнь, вы же сами сказали. Ну, не буду вам больше надоедать. Если я могу хоть что-нибудь для вас сделать, так в любое время… - Вместо конца фразы она поправила на мне одеяло.

Очень скоро, подумал я, кто-то обретет в ней прекрасную жену. Единственное удовлетворение, которое пока принесло мне это дело.

Она обошла кровать и снова нагнулась надо мной. Прежде чем я успел понять её намерения, она чмокнула меня в уголок рта и побежала к двери.

Такие поцелуи в голову не ударяют, но от слабости я был восприимчив. Выбравшись из кровати, в стенном шкафу за своим костюмом я обнаружил полосатый халат, кое-как влез в него и вышел на разведку в коридор. Дверцы лифта виднелись рядом с постом дежурной сестры, и я побрел в противоположную сторону к пожарной лестнице. На третьем этаже мне встретился седой санитар с отеческим выражением лица. Я объяснил ему, в чем дело, опуская наиболее яркие подробности. Он проводил меня до палаты Салли.

Волосы у нее рассыпались по подушке, лицо было бледное, измученное и удивительно прекрасное.

Я поцеловал её в улыбающиеся губы, и она поцеловала меня в ответ. Её руки обвились вокруг моей шеи, теплые, настоящие. Потом она оттолкнула меня, чтобы видеть мое лицо.

- Я получила твою записку. Она очень хорошая. Но ты дикий человек. Билл, ты себя хорошо чувствуешь?

- Прекрасно. Рана поверхностная.

- Тогда почему у тебя рука в лубке? И вообще, кто в тебя стрелял?

- Не знаю. Было темно.

- Кроме того, у тебя на лице помада, а у меня губы не подкрашены. Ты целовал сестер?

- Нет. Они целовали меня. Элла Баркер зашла сказать мне спасибо.

- Еще бы она посмела не зайти! - Её рука крепко сжала мою, - Билл, обещай мне одну вещь. Одну-единственную, хорошо? Обещай больше не брать уголовных дел, не рыскать неизвестно где, и вообще.

- Обещаю. - Но про себя я сделал несколько оговорок.

Вероятно, моя жена что-то почувствовала.

- Ты теперь должен думать о своей семье, а не только обо мне. Она такая красивая, Билл!

- Как её мать.

- Нет, я сегодня совсем некрасивая. Сегодня утром я какая-то испитая. Но ты обратил внимание на мой живот? Он уже почти плоский. Я даже вижу пальцы на ногах!

В доказательство она пошевелила пальцами под одеялом.

- Родная, ты плоская, как доска.

- Ну, уж все-таки не настолько, Билл? - Она повернулась ко мне, отбросив волосы с лица. Никогда еще её глаза не были такими глубокими и нежными. - А ты ужасно расстроен, что наше совместное произведение не мальчик, а девочка? Ты ведь любишь маленьких девочек?

- Я люблю всяких девочек, и маленьких и больших.

- Не надо шутить. Положение очень серьезное.

- Но ведь ты же чувствуешь себя хорошо?

- Я? Прекрасно. Хотя какой-то пустой. Как шахта лифта, когда лифт спустится. Но только пока не приносят ее. Тогда я больше пустоты не чувствую.

- А с ней что-нибудь не так? Где она?

- Не паникуй. Она в палате для новорожденных, и красива необыкновенно. Это физически. А духовно не по возрасту умна и развита. Я сразу это определила по тому, как она берет грудь. Но от этого положение становится только серьезнее. Мы должны дать ей имя, чтобы её личность могла формироваться на его основе. Нельзя же называть ее. Она на манер Райдера Хаггарта!

- А если Салли?