Дело Габриэля Тироша

Во всех наших действиях участвовала Айя наравне с нами, шагала в шеренге, не отставая, взбиралась по крутым склонам на холмы, тяжело дыша, но не жалуясь. Иногда я думал о том, что это жестоко со стороны Габриэля и всех нас относиться к ней, как к юноше, но то, что ее физические возможности превосходят мои, успокаивало меня. И все же я удивлялся тому, что Габриэль взял ее и меня в группу. Но мое удивление в отношении Айи имело иные причины. Лицо ее и фигура притягивали взгляд любого мужчины. Я не понимал, зачем Габриэлю надо было брать на себя явно ненужный риск повышенного внимания к ней со стороны, когда мы проходили через села, мимо толпы или отдельных прохожих. Разве не удобней было избавиться от мужских взглядов, полных порой дикого вожделения, которые тянулись за нами, как шлейф? Но, вероятно, у Габриэля были другие доводы в противовес соображениям безопасности. Он намеренно преодолевал трудности, возникающие с ее постоянным присутствием, и не обращал внимания на разницу между Айей и нами. Но нельзя сказать, что эта разница, иногда видимая глазу, иногда скрытая, не давала себя знать в наших беседах и действиях. Некий свод правил поведения в отношении к ближнему, целая система вежливости развилась в нашей мужской компании с одной целью – облегчить жизнь единственной среди нас девушке. Никогда мы при ней не распускали языки и не опускались до грубых слов, даже когда Габриэля не было с нами. Рассеиваясь во время полевых учений, мы не допускали, чтобы Айя оставалась одна, была последней в цепи или вообще исчезала из виду. Это рыцарское поведение стало правилом, и ее присутствие среди нас смягчало наши души незнакомым до тех пор чувством удовлетворения, которое обычно отсутствует в компании парней. И если сравнить нашу группу с другими боевыми группами, в которых мне пришлось позднее участвовать, я мог убедиться, насколько чистыми и рыцарскими чувствами отличалась она от них, где с первого момента грубость языка считалась обычной нормой поведения. Все это благодаря Айе и Габриэлю, которые установили эти правила поведения в коллективе.

И все же я не буду правдивым до конца, если не скажу, что все это давалось нам не всегда гладко и легко. Иногда женственность Айи подвергала испытанию наше мужское терпение. Помнится мне, в один из дней начала весны мы тренировались по быстрому нахождению укрытия по команде «Вражеский огонь!» Затем должны были мы ускорить шаг в направлении автобусной остановки, находящейся в нескольких часах ходьбы и, собравшись, сесть в последний, отходящий в город, автобус. И в тот момент, когда следовало вскочить и, выйдя из укрытия, двинуться по тропе, ведущей к автобусной остановке, и все встали, кроме Айи, которая продолжала лежать ничком на земле. Мы бросились к ней в тревоге и увидели, что она погрузилась лицом в ромашки, цветущие по всему полю.

«Какой запах! – бормотала она, абсолютно не обращая внимания на команду. Лицо Дана нахмурилось.

«Встань, Айя! – крикнул он. – Опоздаем на автобус».

Она опрокинулась на спину, сорвала пучок ромашек и поднесла к носу, пистолет валялся рядом ненужной и неважной игрушкой.

«Какой божественный запах у земли! – она словно бы роняла слова. – Обратили внимание?!»

Аарон и Яир, которые терпеливо следили за ней, тоже рассердились.

«Что это, Айя? – укорил ее Яир. – Из-за тебя мы останемся здесь до темноты?»

Слова укора вообще не доходили до ее ушей. Словно околдованная, припала она к земле, медленно перекатываясь, как животное, наслаждающееся солнцем. Мы прикованы были, как заключенные, к ее талии, не в силах отвести глаз от прекрасных ее форм, и гнев наш усиливался. Тут она принялась глубоко дышать с закрытыми глазами в каком-то, казалось, давно исчезнувшем душевном переживании некоего культа, отдав всю себя высшим силам, диктующим ей ритм дыхания.

У Дана лопнуло терпение.

«Айя!» – крикнул резким, решительным голосом. Я видел, как он и Аарон обратили свои взгляды к Габриэлю, как бы прося у него прощение за эту постыдную заминку, к которой привела опекаемая всеми нами девушка, сбросившая с себя все правила подчинения, в каком-то первобытном восторге ощутив полное внутреннее освобождение. Взгляд его обращен был в сторону гор.

Спустя несколько минут Айя шагала с нами, как будто ничего не произошло.

3