Дело гастронома № 1

– Старшинов меня тут другим ошарашил… Но давайте сначала выпьем!

Они чокнулись, выпили, взяли по конфете. Неожиданно кто-то дернул за ручку двери. Беркутов насторожился. Дернули еще раз, потом громко и настойчиво застучали. Беркутов поморщился.

– Кому там еще неймется?.. Что за народ…

– Да это ваша Люся, кто ж еще! – усмехнулась Зоя. Беркутов поднялся, открыл дверь. В кабинет ворвалась Лида.

– С каких это пор ты стал запираться на ключ?!

Беркутов и рта не успел открыть, как Зоя бросилась спасать ситуацию.

– Привет, Лида! А Георгий Константиныч сказал, ты приболела, – при этом она весьма профессионально разыграла удивление. – Мы тут как раз обсуждали, стоит вам вызывать врача. Но решили, что лучше не из поликлиники, от них толку ноль… – Лида отмахнулась, прошла вперед, увидела коньяк на столе, конфеты.

– Я выздоровела и, кажется, как раз вовремя! – Она с трудом сдерживала гнев. Взглянула на мужа, как-то беспомощно всплеснула руками и стремительно выбежала из кабинета.

– Лида! – крикнул вдогонку Беркутов, даже сделал несколько шагов к двери, но остановился. Вернулся назад, к столу. Взглянул на Зою, развел руками.

Скачко стремительно шел по коридору, держа под мышкой пухлую папку, завязанную тесемочками. Он вошел в приемную Култакова. Адъютант что-то читал, сидя за столом. Увидев полковника, он удивленно приподнял брови. Не дожидаясь вопроса, Скачко сам доложил о цели своего визита.

– Я тут обещал генералу важные материалы. Можно, я положу их ему на стол?

– Давайте я сам отнесу!

Скачко заколебался, но в последний миг все же отдал капитану папку. Адъютант взглянул на обложку. Вверху было написано: «Стенограмма допросов Анилиной В. П.». Прочитав надпись, он удовлетворенно кивнул.

– Можете не волноваться, Павел Сергеич, передам все в целости и сохранности, – сказал он и зашел в кабинет Култакова.

Скачко тут же подошел к его столу, цепким взглядом оглядел его. Потом выдвинул верхний ящик, там лежали какие-то бумаги. Скачко хотел выдвинуть нижний ящик, но тот был заперт на ключ. На столе лежала папка, и на сей раз уже Скачко взглянул на обложку. Озаглавлена папка была следующим образом: «Допросы директора магазина «Березка» Анилина Э.Д.». Он услышал шаги адъютанта и быстро отошел от стола. Капитан вышел, удивился, увидев Скачко.

– Я хотел спросить: вы не знаете, когда шеф вернется?

Адъютант пожал плечами:

– Полагаю, часа через два, никак не раньше! А если представление затянется, то вообще не заедет! Чтение стенограмм, надеюсь, не срочное дело?

– Как раз очень срочное! Я докладывал об этом генералу!

– Тогда приедет, не волнуйтесь!

– Спасибо! – поблагодарил Скачко и вышел из приемной.

Антон с Машей не спеша шли по лесной тропинке. Антон держал прутик в руках, помахивал им из стороны в сторону, сбивая пыльцу с почек. Маша волновалась, как в детстве, долгое время не знала, с чего начать разговор.

– Раз уж приехал, давай поговорим о твоей курсовой работе!

Это предложение особого энтузиазма у Антона, конечно, не вызвало. Но возражать он не стал. Не получив ответа, Маша пошла дальше, в прямом и переносном смысле.

– Мне понравилось, что ты раскопал много биографических сведений о Радищеве, хорошо показано отношение Екатерины к нему, ее реакция на книгу. Ты выразительно и сочно описываешь кнутобойные методы Степана Шешковского, но анализ самого текста «Путешествия из Петербурга в Москву», увы, поверхностный! Конечно, это не шедевр русской литературы, но язык повести, ее композиция, диалоги требуют более серьезного анализа! Ты согласен со мной?

Антон помолчал, а потом вдруг решился:

– Да ну его к шуту, этого Радищева. Нет, писатель он, конечно, хороший, правильный, с гражданской позицией, стремлением к правде и справедливости, но… скучный, как смерть. Давайте лучше я вам свои стихи почитаю! Можно?

Маша немного растерянно кивнула. И выжидательно смотрела на Антона.

Тот прочел ей сочиненное в поезде, а потом и продолжение:

А куда занесет меня карта скитанья,
Я не знаю, и нет для души расстоянья,
Чтоб забыть.
Плыть!
И все дальше причал, в еле видную точку
Превратилась она, а созвездия прочат
Ураган и беду.
Жду!
Жду, когда налетит и закрутит
Волн и ветра смешенье, и в бешеной мути
Облаков и воды – ты!
Проблеск еле заметный и тонкий,
Профиль той же головки склоненный.
Жди!..

Теперь уже Антон робко выжидательно смотрел на нее, страшась приговора.

– Знаешь, – пробормотала Маша. – Я не ожидала. Очень выразительно. Такая энергетика. Но не слишком ли трагично для столь молодого человека? Есть в этих стихах какая-то обреченность. И мне… нет, стихи понравились, даже очень, но стало грустно.

– Вы вообще грустная в последнее время, – прошептал Антон. – Почему?

– Я грустная? – она удивилась, пожала плечами.