Дело генерала Раевского

Я слушал рассказ игумена и до самой глубины души потрясался словами его. Ибо тот говорил, как скончался сей инок Афанасий и тело его приготовили к погребению. Но почему-то погребение откладывалось. Ночью, в тишине её, услышал игумен голос: «Человек Божий Афанасий два дня лежит непогребённым, и ты об этом не заботишься». Пришли к умершему, но нашли его живым. На все вопросы отвечал он одним словом: «Спасайтесь». Потом ещё сказал: «Если я вам скажу, то вы не поверите и не послушаете меня». Подвижники стали упрашивать. «Имейте послушание, — сказал Афанасий, — к игумену, кайтесь каждый час и молитесь Господу Иисусу Христу, Его Пречистой Матери и преподобным отцам Антонию и Феодосию, дабы здесь, в этой обители, кончить жизнь свою и удостоиться быть погребённым со святыми отцами в пещере; ибо эти добродетели: послушание, покаяние и молитва — выше всех других. И если кто исполнит всё сие, как подобает чину, блажен будет, только бы не возгордился. О прочем же не спрашивайте меня, но, умоляю, простите меня». После этого Святой Афанасий затворился в пещере и пробыл там двенадцать лет и никому за это время не сказал ни единого слова. Известно же, что преподобному в пещере свечка не нужна была, ибо свет небесный светил ему».

И потом посетили мы ещё двух подвижников. Два мученика, вольный и невольный, друг против друга. «Моисей Угрин, — сказал мне игумен, — любимый отрок святого страстотерпца князя Бориса, сына равноапостольного князя Владимира. Он избежал мученической кончины господина своего. Но отведён был в плен королём Болеславом, где его купила для утешения знатная полячка, муж которой только что был убит на войне. А пленник этот был необычайной красоты юноша. Он отказал знатной польке в её притязаниях. В это время нивесть откуда пришёл к пленнику иеромонах афонский и постриг его тайно с именем Моисея. Искали потом чернеца повсюду, но найти не смогли. Подвергла госпожа тогда подвижника тяжёлым истязанием. Тот не уступал. Пожаловалась она королю. Болеслав позволил ей делать с Моисеем всё, что ей вздумается, а всех черноризцев приказал изгнать из королевства. Но в ту же ночь король скончался. Поднялось в королевстве восстание. Среди многих богатых людей Польши убита восставшими была и злая хозяйка Моисея. Вот он и пришёл в монастырь над Днепром, чтобы отдаться под наставления преподобного Антония».

Здесь же вкопал себя в землю по самые плечи поздний его последователь Иоанн Многострадальный. Удушаемый блудной страстью однажды во время молитвы над гробом Святого Антония, услышал он голос преподобного, что найдёт себе избавление при мощах Моисея

Угрина, венгра, сподвижника страстотерпца Бориса. Всех поразил Иоанн своим подвижничеством. Надел он на себя вериги и прямо пред ракою Моисея вырыл яму и вкопал себя в неё по плечи, засыпавшись землёю собственными руками. Посетил его дивный и таинственный свет. Стал он чувствовать великий мир и радость. На вопросы, как он может жить в сырой и тёмной пещере, Иоанн отвечал, что, выходя на дневной свет, он перестаёт видеть свет Божественный, который ему несравненно дороже. В конце жизни своей Святой Иоанн исцелил прикосновением кости преподобного Моисея брата одного, как сам Иоанн некогда, страдавшего плотским искушением. Ему и рассказал он жизнь свою. Голова его и крестообразно сложенные на груди руки до наших дней видны из-под земли, над нею возвышаясь.

Игумен остановился перед останками страдальца великого, снял с головы его шапочку и надел на мою голову, как это здесь делают в некоторых случаях. «Вот подвиг смирения, — сказал он благоговейно, — для каждого, кто хочет положиться на волю Божию, от неё одной желая помощи. И ты во всякой брани у Господа ищи заступничества».

Мы двинулись дальше. «А вот и воин браней земных, защитник земли нашей христианской, — сказал игумен, остановившись пред мерно горящей лампадкой, — с его мощами нетленными». Левая рука его была пробита копьём, а правая изображала крестное знамение. Он и есть тот былинный Муромец, только жил позднее равноапостольного князя Владимира. О нём осталось предание как о воинственном святом подвижнике против силы нечистой рыскающей. О нём издавна рассказывали так, что прилетела невидимая сила ангельская и изымала его с добра коня и заносила в пещеры Киевские, и тут старый преставился. Поныне мощи его лежат нетленные.

К окончанию путешествия нашего посетили мы келию, подобную келии Антониевой. «Это келия преподобного Феодосия, — сказал умилённым голосом игумен, — это место освящено подвигами его многолетней молитвенности. Здесь сердце всей этой Лавры, отсюда душа её сияет на все пещеры и храмы Киевские». Он простёрся надолго перед ложем преподобного. «Всё здесь ещё полно дыхания великого подвижника, — продолжал игумен, — всё здесь ещё дышит простотою времён его. Видишь эти стены, ископанные собственною рукою его? На помосте этом он молился, плакал здесь небесными слезами души своей. Здесь всякий пришедший наполняется духовной силою от Господа, которая отныне сопровождать будет его всю земную жизнь».