Дело юриста-самоубийцы

— Вы правы, но чутье подсказывает мне, что еще не все карты выложены на стол. Мне хотелось бы побеседовать с тем судебным привратником, о котором вы упомянули, а также с братом вашего партнера. Не напишете ли вы записку Стюарту с просьбой встретиться со мной?

Доулинг с готовностью согласился это сделать, хоть он явно и не верил в то, что из дальнейших наших шагов выйдет что-то путное. Мы немедленно отправились на Стрэнд, во Дворец правосудия, где после короткого ожидания получили возможность встретиться со Стюартом и выслушать историю о том, как он застал Абергавенни на мосту Блэкфрайерс.

— Вы считаете, что он собирался совершить самоубийство? — прямо спросил привратника Холмс.

— Ну, утверждать это столь решительно я не могу, — опасливо отвечал Стюарт. Это был худощавый мужчина, казавшийся высохшим и пыльным, как покоящиеся в архивах страницы судебных решений. — И добавить к тому, что я сообщил мистеру Доулингу, мне тоже нечего, кроме разве уверений, что не стал бы тревожить его своим рассказом, если бы не мысль о необходимости привлечь к этому случаю внимание главы столь уважаемого и солидного учреждения.

Извлечь из него что-нибудь еще не представлялось возможным, и мы, оставив его, отправились в Темпл. Узнав от Доулинга, что Хью Абергавенни нам проще всего застать там, в его старом кабинете на Кингс-Бенч-уок, Холмс выразил удивление:

— Я так понял, что он давно оставил адвокатскую практику.

— Это так, но он сам признавался мне, что проводит немало времени в месте, которому обязан своей карьерой. «Мир юриспруденции служит для меня неиссякаемым источником вдохновения, из которого я черпаю лучшие свои сюжеты, — сказал он. — Надо только знать, где искать. Чего только не узнал я, сидя в четырех стенах в кабинете бывшего моего ученика!»

Приемная была завалена бумагами и перевязанными розовыми ленточками папками, и я подумал о том, сколько замечательных сюжетов о подлости и геройстве можно извлечь из всех этих прошений и кратких изложений, небрежно сброшенных на пол. Догадка Доулинга оказалась справедливой, и не прошло и двух минут, как мальчик-слуга отвел нас в маленькую каморку в глубине здания.

Хью Абергавенни отличал тот же орлиный нос, что и его брата, но волосы у него были темнее и реже. На вид он показался мне примерно десятью годами старше Джона. Встав из-за бюро с откидывающейся крышкой, на котором лежала рукопись, он сделал шаг нам навстречу, приветствуя нас. По выражению его лица было понятно, что приход наш его встревожил, но руку он протянул нам жестом радушным и полным достоинства. Я обратил внимание на потрепанные его манжеты — лишнее доказательство того, что теперь, укрепившись в писательском звании, адвокатом он себя более не чувствовал.

— Мистер Шерлок Холмс! Какая честь для меня! С какой жадностью я всегда поглощал истории ваших успехов и восхищался пером доктора Ватсона, так блистательно о них повествующего.

— И немало приукрасившего их, должен сказать, — заметил Холмс. — Вынужден признать, что мой коллега весьма склонен преувеличивать мои достижения и жертвовать правдой ради пущего эффекта.

— Как сочинитель, я не могу не сочувствовать столь благородному намерению.

— Это то, над чем вы сейчас работаете? — спросил Холмс, указывая на разложенные бумаги.

Казалось, Абергавенни секунду колебался, прежде чем ответить, но тут же лицо его осветилось широкой улыбкой.

— Ваша легендарная наблюдательность и тут вам не изменила, мистер Холмс! Да, это мой последний роман, который на этой неделе я собираюсь передать в руки моего литературного агента.

— Замечательно! — вскричал я. — Будучи одним из усерднейших ваших читателей, я был весьма огорчен, что после публикации «Погреба палача» я уже сколько времени лишен возможности насладиться вашими творениями. Сознаюсь, все это время я надеялся, что следующее ваше сочинение также продолжит рассказ о приключениях этого вашего любимого героя Алека Солсбери.

Писатель улыбнулся, но покачал головой:

— Нет, боюсь, что Алек Солсбери уже поднадоел моим читателям, почему мне и захотелось попробовать нечто новое. Вы из вежливости не хотите признать, что последний мой роман показался вам не столь увлекательным, как предыдущие, а вот критики были не столь щепетильны в своих оценках. Я потому и молчал так долго, что пытался создать нечто такое, от чего бы пришли в восторг как критики, так и публика. Трудно оценивать собственную работу, но думаю, я могу обещать, что моим «Скелетом обвиняющим» я никого не разочарую.

— Счастлив слышать об этом, — сказал я и, не удержавшись, кинул жадный взгляд туда, где были разложены рукописные листы. — Позвольте уверить вас, что, если вы сочтете возможным, дабы утолить мою жажду прочесть ваш новый роман, ознакомить меня с ним заблаговременно, я буду вечным вашим должником.

Рассмеявшись несколько нервическим смехом, он сказал: