Дело Хальворсена

— Мальчишку домой отпустишь?

— Он же у нас единственный подозреваемый.

— Нам в Осло хотелось бы, чтобы пресса пока не связывала это преступление с Хальворсеном, как ты думаешь, это можно будет придержать?

— Если у вас в Осло крыша не течет.

— Да, течет, но все же лучше придержать.

Патологоанатом показал им тело погибшего. Рудольф лежал на столе из нержавеющей стали, на груди у него красовался Y-образный надрез. Дырка от орудия убийства была совсем маленькая, лицо убитого выражало нечто среднее между испугом и удивлением.

— Орудие убийства, то есть заточка прошла над реберным хрящом, проткнула легкое и правое предсердие. Удар был нанесен с некоторым наклоном, видимо, убитый стоял несколькими ступеньками выше нападавшего, — констатировал патологоанатом.

Подошел Людвиг.

— Когда Макс выдернул из него заточку, крови почти не было, он уже около десяти часов назад был мертв.

— Я забираю банковский корешок и несколько амбарных книг, а если пресса ничего не узнает про мой визит, буду всем вам очень благодарен. Адриан убрал документы в дорожную сумку и направился к выходу.

Уже стемнело, когда Якобсен пустился в обратный путь. Голова просто раскалывалась от обилия информации. В целом вырисовывалась картина устранения Руди. Он предоставил преступникам недостающую часть сведений и стал лишним.

Через два с половиной часа Адриан подъезжал к Осло.

Как всегда, возвращаясь в квартиру ночью, стараясь не шуметь, он снял ботинки и тихо прошел на кухню, не раздеваясь налил себе стакан воды. Только сейчас он вспомнил, что последний раз ел восемь часов назад.

— Ты так поздно, — Ингрид, щурясь, вошла из темного коридора на кухню, — есть будешь?

— Угу.

— В дороге все было хорошо? Тут сообщали о какой-то аварии на шоссе около Хаммара.

— Нет, я ничего такого не видел, доехал хорошо, — сказал он, снимая пальто и шарф. Но работа все больше съедает времени. Я ничего не успеваю.

— У тебя неприятности?

— Пока нет, но тучи сгущаются.

— Бандероль пришла из Лондона от БиБиСи. Похоже, что это видеокассета.

— Да, я ее давно жду, это очень хорошо, — он подошел к плите и приоткрыл одну из кастрюль, — запах божественный, бегу мыть руки и принимаюсь за еду.

Раздел 27 Торгвальд

Начальник управления Гроберг свирепо смотрел на Торгвальда из-под густых бровей.

— Сколько дней вам понадобится, чтобы размотать эту историю? Где подозреваемые, Торгвальд?

Завтра во второй половине дня состоится пресс-конференция. Если к этому времени ваша команда будет не готова назвать подозреваемых по делу Хальворсена, я буду вынужден предпринять решительные административные меры. Премьер жалуется, что твои люди беспокоят депутатов стортинга, объясни, это по твоему указанию Якобсен парламентариев дергает?

— Да, я давал такое указание, нам нужна всего лишь информация, и Якобсен работает весьма деликатно. Я не думаю, что его визит в стортинг к депутату затянется долее десяти минут.

— Прошу объяснить уважаемому Якобсену, что он испытывает мое терпение. Трогать финансистов в правительстве это как раз то, что для нас смерти подобно! Ты в курсе, что идет переоснащение департамента? И знаешь, кто нам все время урезает бюджет? Немедленно отзови своего сотрудника к чёртовой матери из парламента. Чтобы он на пушечный выстрел к ним не подходил, мать его! Больше не давай своим людям таких указаний!

Всё, иди, работай.

Торгвальд закрыл за собой дверь, и на минуту прислонился к стене спиной. Кровь так ударила в виски, что впору было принять что-нибудь успокоительное. Голос начальника еще звенел у него в ушах. Эйрик вошел в лифт и спустился на свой этаж. В кабинете он освободился от пут галстука, который терпеть не мог, сняв пиджак, добрался до сейфа. Спрятав в него дело, он изъял бутылку бурбона, припрятанную для таких случаев, налил в стакан и сделал пару больших глотков. Эйрика даже не смущало то, что его “аквариум” просматривается подчиненными, тем более. что кроме Хильде, сидящей к нему спиной, никого в офисе не было. Розыскная группа усиленно работала, проверяя алиби фигурантов и прочее.

По сообщению ленсмана из Лиллехаммера алиби Рудольфа Канестрёма и его помощника Макса на вечер и ночь десятого апреля подтверждалось. Оба до поздней ночи работали над опелем с госномером 334 и никуда не отлучались из гаража. Макс около десяти вечера вернулся домой и остаток суток с пивом провел перед телевизором. Он смог четко ответить на вопросы о передаче, которую смотрел в это время. Пока Макс формально оставался подозреваемым по делу Канестрёма, и пресса еще не связала с это Хальворсеном.

Тепло разлилось по телу, Эйрик немного успокоился и занялся просмотром корреспонденции.