Дело Ливенворта (сборник)

– Дайте карточку, – сказал я и, взяв картонный прямоугольник, дописал к своим словам простую фразу: «По поручению городского констебля», вспомнив слова почтмейстера о том, что этот пост занимал его брат. – Вот. Отнесите хозяину.

Слуга взял карточку, взглянул на надпись и удивленно вскинул брови.

– Идите за мной, – сказал он и направился в зал.

Я был только рад подчиниться. Однако едва я ступил за дверь, как у меня за спиной раздался короткий возглас, наполовину радостный, наполовину испуганный, и, обернувшись, я встретился взглядом с юной леди, смотревшей на меня из-за портьеры со смешанным выражением страха и радостного ожидания, которое поразило бы меня, если бы не исчезло, как только она увидела мое лицо.

– Простите, – сказала девушка, смущенно отступая в комнату, из которой выглядывала. Однако, быстро придя в себя, она снова вышла и, не глядя на меня, обратилась к слуге: – Джонас, кто этот джентльмен и куда вы его ведете?

С поклоном Джонас ответил:

– Он пришел по делу, мисс, и мистер Бенсон согласился его принять.

– Но отец, кажется, дал четкое указание не пускать сегодня никого в библиотеку, – сказала она задумчивым, не требующим ответа тоном.

И пока мы шли через зал, я не мог отделаться от тревожного ощущения, что нас сопровождает внимательный взгляд.

«Слишком много шума из-за такого небольшого дела, и странное всеобщее желание оградить сегодня мистера Бенсона от встреч с посторонними», – мысленно отметил я и совершенно не удивился, когда дверь библиотеки оказалась закрытой. Однако стук слуги и несколько произнесенных шепотом слов сумели расшевелить затворника. После поворота ключа дверь распахнулась и передо мной предстал хозяин дома.

Этот миг я запомнил навсегда. Во-первых, потому что картина мне открылась необычная и впечатляющая, во-вторых, потому что выражение лица стоявшего передо мной человека говорило о сильнейшем изумлении, которого никак нельзя было ожидать после такой подготовки его к встрече со мной. Это был высокий, видный мужчина с уже поседевшей головой и фигурой, не согбенной годами только благодаря исключительной силе воли, которая читалась в его глазах. Его довольно неприятное, строгое, морщинистое лицо на богатом фоне витражного окна, украшавшего дальний конец комнаты, запечатлелось в моей памяти, а сильная воля, которую я не мог не уловить в его осанке и подъеме головы, придавала его виду поэтический оттенок, превративший его в настоящую живую картину, которую, как я уже сказал, невозможно забыть.

– Вы пришли от городского констебля, – произнес мистер Бенсон ровным, твердым голосом, таким же внушительным, как и его вид. – Позвольте спросить зачем?

Оглянувшись, я увидел, что слуга исчез.

– Сэр, – сказал я, собирая мужество в кулак, поскольку уже успел прийти к выводу, что в этом случае имею дело с человеком абсолютной честности, – сегодня вы даете бал-маскарад. Подобное в этих краях происходит впервые и, естественно, вызвало большой интерес. Кое-кто в городе даже грозится перелезть через забор, чтобы посмотреть на вашу компанию, хотите вы того или нет. Мистер Уайт хочет знать, не нужна ли вам помощь в защите сада от нежеланных гостей. Если нужна, то он готов предоставить вам любую необходимую силу.

– Очень любезно со стороны мистера Уайта, – ответил мистер Бенсон голосом, который, несмотря на всю его силу воли, прозвучал так, словно это сообщение по какой-то необъяснимой причине усугубило его волнение. – Об этом я не подумал, – подходя к окну и выглядывая в него, сказал он. – Вторжение хулиганов мне не нужно. Они могут и в дом забраться. – Он замолчал, бросил на меня пристальный взгляд и вдруг спросил: – Кто вы?

Вопрос застал меня врасплох, но я ответил если не хладнокровно, то, по меньшей мере, без страха:

– Я иногда помогаю мистеру Уайту исполнять его обязанности и, если нужно, помогу сегодня вам. Если вы сомневаетесь во мне, напишите мистеру Уайту…

Взмах руки остановил меня.

– Думаете, вы сможете оградить мой дом от тех, кого я не хочу видеть? – спросил он.

– Во всяком случае я бы хотел попробовать.

– Каждому приглашенному выдан билет, но если люди собираются перелезать через забор, то смысл в билетах пропадает.

– Я прослежу, чтобы заборы охранялись, – заверил я, радуясь возможности оказаться в гуще событий. – Я никому не позволю проникнуть в ваш дом без приглашения, если… – Тут я замолчал. Что-то, не могу сказать, что именно, заставило меня быть очень осторожным и взвешивать каждое слово. – Если вы этого желаете и наделяете меня правом действовать в ваших интересах, – добавил я более равнодушным тоном.