Дело Ливенворта

– Не знаю, что вы скажете, – начала она, – но вчера вечером, поддавшись страху, я достала эту коробку из тайника и, не послушавшись вашего совета, вынесла ее из дома. И теперь она…

– Находится у меня, – спокойно закончил я.

Никогда еще она не выглядела такой ошеломленной, даже когда я рассказал ей о смерти Ханны.

– Это невозможно! – вскричала она. – Вчера вечером я оставила коробку в старом сарае, который сгорел. Я просто хотела спрятать ее понадежнее и в спешке не смогла придумать лучшего места, потому что об этом сарае ходит дурная слава с тех пор, как там повесился какой-то мужчина. Туда никто не ходит. Я… я… Она не могла оказаться у вас, если только…

– Если только я не нашел ее и не унес из сарая до того, как он сгорел, – подсказал я.

Она покраснела еще больше.

– Значит, вы следили за мной?

– Да, – ответил я и, чувствуя, что у меня у самого кровь начинает подступать к лицу, поспешил добавить: – Мы с вами, вы и я, оба играли странные, непривычные роли. Когда-нибудь, когда все эти ужасные события превратятся в воспоминания, мы попросим друг у друга прощения. Но сейчас не об этом. Коробка спасена, и мне не терпится услышать окончание вашего рассказа.

Это, похоже, несколько успокоило миссис Белден, и через пару минут она продолжила:

– После этого Мэри опять стала похожа на себя прежнюю. И хотя из-за возвращения мистера Ливенворта и последовавших приготовлений к их отъезду я почти перестала с ней видеться, те короткие встречи поселили во мне опасение, что после сокрытия доказательств брака она решила, что и сам брак стал недействительным. Впрочем, я могла и ошибаться.

Рассказ о тех нескольких неделях почти завершен. Накануне отъезда Мэри зашла ко мне попрощаться. Она принесла подарок, о ценности которого я говорить не буду, потому что не приняла его, хоть она и пустила в ход все свои чары, чтобы уговорить меня. Но в тот вечер она сказала нечто такое, чего я никогда не смогу забыть. Я поделилась с ней надеждой, что через пару месяцев она сможет вернуть мистера Клеверинга и что, когда этот день настанет, я хотела бы об этом узнать, но она вдруг прервала меня такими словами:

– Дядю никогда не удастся переубедить, как вы это называете. Если раньше я об этом догадывалась, то теперь уверена. Только его смерть позволит мне вернуть мистера Клеверинга. – Потом, услышав, как я ахнула, представив себе столь долгую разлуку, покраснела и шепнула: – Однако на это довольно сомнительно рассчитывать, правда? Но если мистер Клеверинг любит меня, то может и подождать.

– Но, – возразила я, – ваш дядя совсем недавно был в расцвете сил, и у него отменное здоровье. Вам придется ждать годами, Мэри.

– Не знаю, – проронила она. – Мне так не кажется. Дядя не так силен, как выглядит, и…

Больше она ничего не сказала, испугавшись, возможно, темы, на которую сворачивал разговор. Но выражение ее лица заставило меня задуматься, и с тех пор я все думаю и думаю.

Не скажу, что в последовавшие за этим долгие месяцы меня не томил страх, что может случиться нечто подобное тому, что потом случилось на самом деле. Я все еще была слишком очарована обаянием Мэри, чтобы всерьез думать о чем-то, что могло бы бросить тень на ее образ. Но когда осенью пришло письмо от мистера Клеверинга с пылким призывом рассказать ему что-нибудь о женщине, которая вопреки клятвам так жестоко обрекла его на ожидание, а вечером того же дня одна моя подруга, только что вернувшаяся из Нью-Йорка, поведала о том, что на каком-то рауте видела Мэри Ливенворт в окружении поклонников, я почувствовала недоброе и написала ей письмо. Но не в том ключе, к которому была привычна, – я не видела перед собою ее умоляющих глаз, меня не гладили ее руки, и ничто не могло сбить меня с мысли, – а честно и искренне, рассказав, что чувствует мистер Клеверинг и как опасно лишать пылкого любовника его прав. Ее ответ удивил меня.

На ближайшее время я вычеркнула мистера Роббинса из своих расчетов и советую вам поступить так же. Что касается самого джентльмена, то я ему говорила, что дам знать, когда смогу принять его. Этот день еще не настал.

Но не лишайте его надежды, – добавила она в постскриптуме. – Пусть, когда он получит свое счастье, оно будет долгожданным.

«Когда…» – подумала я. Это то самое «когда», которое, скорее всего, все и погубит. Намереваясь просто выполнить ее желание, я написала мистеру Клеверингу письмо, в котором передала ее слова и попросила запастись терпением, пообещав сообщать ему о любых обстоятельствах. Отправив письмо на его лондонский адрес, я стала ждать развития событий.