Дело Локвудов

Ночные звуки в восточной части Нью-Йорка начали затихать. Часы на стене и часы на его руке дружно показывали за полночь. Теперь можно ждать от нее звонка в любую минуту. Он надел нижнее белье, носки, ботинки, приготовил рубашку и галстук. Теперь между ним и безмолвным телефонным аппаратом установилась невидимая, хрупкая связь. Джордж почти зрительно представил себе, как ее голос вылетает из микрофона, хотя знал, что голос передается через наушник. Интересно, что же она скажет? Будет ли лаконична и настойчива, устало-иронична или зла на Пена, задержавшего ее так надолго? Джордж уже не сомневался в том, что Пен был у Мэриан и почти наверняка устроил ей сцену. Сцена, по всей вероятности, получилась драматичной и бурной, и с обеих сторон было сказано то, что неизбежно приводит к неприятным последствиям. Джордж представлял себе эту сцену в прошедшем времени, но вполне допускал, что она все еще продолжается. Ему хотелось позвонить Мэриан, но он знал, что это лишь усложнит дело. И зачем такой человек, как Пен, ставит себя в подобные ситуации?

Вся наличная литература в номере состояла из Библии (массовое издание «Гидеон») и романа Синклера Льюиса, но Джорджа Локвуда не интересовали ни изречения пророков, ни интриги медицинского мира. Вид утреннего гостиничного меню вызывал у него лишь раздражение, напоминая о том, что он рассчитывал на завтрак в квартире на Мэррей-хилле, приготовленный руками молодой чувственной женщины, жаждущей доставить ему удовольствие.

И тут зазвонила эта чертова штука.

Он взял трубку и, чтобы не выдать волнения, набрал побольше воздуха в легкие.

— Алло!

— Джордж? Слава богу, ты на месте! — Это был голос Джеральдины.

— Где же мне еще быть? Почему ты звонишь в такое время?

— Значит, ты еще не знаешь. Я была уверена, что не знаешь. О, Джордж! Случилось нечто ужасное. Ужасное! С Пеном, твоим братом Пеном, и с какой-то женщиной из вашей конторы.

— Говори толком, женщина. Ради бога.

— Я и пытаюсь. Пен убил ее, застрелил из пистолета, а потом застрелился сам. Твой милый брат. Это так ужасно, Джордж! Я сижу здесь одна.

— От кого ты узнала?

— От Уилмы. Она позвонила сюда минут… минут пятнадцать назад. У нее там полиция, так что поезжай к ней. Что мне делать? Ехать с Эндрю на машине в Нью-Йорк? Поезда сейчас не ходят.

— Никуда не езди. Давай уточним: Уилма позвонила тебе, то есть мне, а ты взяла трубку.

— Полиция пришла к ней и сообщила, что ее муж убил женщину и покончил с собой. Какую-то женщину из вашей конторы. Не свою секретаршу, а какую-то женщину с немецкой фамилией.

— Мисс Стрейдмайер?

— Да, ее.

— Когда это случилось? Вечером, конечно.

— Наверно, около десяти вечера. Уилма не хотела со мной разговаривать, хотела говорить с тобой. Ты должен ехать к ней немедленно, Джордж. Я даже не представляю себе ее состояния.

— Они умерли сразу?

— Откуда мне знать? Когда пришла полиция, они были уже мертвы. Ты все узнаешь от Уилмы. Значит, Эндрю не будить?

— Оставайся дома, пока я тебе не позвоню. Где Эрнестина?

— Эрнестина? То ли в Риме, то ли на пути в Рим. В последнем письме она сообщала, что предполагает поехать в Рим. Кажется, как раз в это время. Найду письмо и еще раз проверю.

— Хорошо. Сделай это сейчас, пока не легла спать. Потом разыщи по телефону Артура Мак-Генри.

— Тоже сейчас?

— Можно утром — как можно раньше.

— А зачем нам адвокат?

— Он нам нужен не как адвокат, а как человек трезвого ума. Не предпринимай ничего и не говори ни с кем, не посоветовавшись с Артуром. Если его нет в городе, позвони Джо Чэпину, но сначала попытайся найти Артура. Вряд ли ты знаешь, куда отправили тело.

— Знаю, в морг. Оба тела. Уилма сказала.

— Как видно, у Уилмы больше самообладания, чем у тебя.

— Ничего не могу с этим поделать, Джордж. Когда она позвонила, я слушала радио. Я сразу испугалась, уж не с тобой ли что стряслось.

— Благодарю. Со мной ничего не стрясется.

— Кто мог думать, что такая ужасная вещь случится с Пеном? Не могу этому поверить. Ты что-нибудь знал? У него с этой женщиной была связь?

— А как ты думаешь? Стал бы он убивать и потом кончать с собою, если бы ничего не было?

— Пен мог так поступить. Если бы она ему отказала. Он выглядел очень подавленным. Мне всегда казалось, что он был слишком погружен в себя, никогда не выдавал своих чувств. Но я и мысли не допускала, что он может вести двойную жизнь.

— Двойной жизни никто не ведет. Каждый живет только одной жизнью — хорошей, плохой ли, но одной.

— Ну, хорошо. Ты никогда не перестаешь думать — голова у тебя вечно работает.

— А разве это не благо, что есть человек, способный думать в такие минуты? Так ты выясни, где сейчас Эрнестина, а утром как можно раньше позвони Артуру. Карандаш у тебя есть?

— Есть.

— Запиши фамилию: Солон Шисслер. Эс-о-эл-о-эн. Солон. Ша-н-эс-эс-эл-е-эр. Шисслер. Владелец похоронного бюро в Шведской Гавани. Попроси Артура позвонить ему — пусть ждет моего звонка.

— Ты собираешься устраивать похороны здесь?