Дело Локвудов

— Ну, да. Я вовсе не имела в виду, что это не серьезно. Я хотела только сказать, что меня это не долшно беспокоить. Потому вы до сих пор и не шенаты, что считаете брак серьезным делом?

— Возможно. Не было времени подумать о браке.

— Сомневаюсь. Скорее наоборот — вы много о нем думали.

— Почему вы так считаете?

— Вы красивы и богаты и если еще не женились, то лишь потому, что так решили. Значит, думали?

— Верно, думал.

Она посмотрела ему в глаза.

— Вы опытный, правда?

— Да.

— Я это знала.

— Откуда?

Она улыбнулась.

— Откуда? Я видела, как вы смотрите на девушек. Мужчина, не имеющий опыта, так на девушек не смотрит.

— А как я должен на них смотреть?

— Вы уже не смошете смотреть на них по-другому, если бы даше сахотели. Так уш действует на человека опыт. И девушки знают, когда человек опытный.

— Женский инстинкт?

— Да. Он их предостерегает. Но предостережение не всегда помогает.

— Где вы этому научились? В школе мисс Холбрук?

— Там я ничему не научилась. Разве лишь чай сервировать. Приседать, если когда-нибудь встречусь с королевой Англии. Я не училась в школе мисс Холбрук, я преподавала там. — Аделаида засмеялась.

— Вы — преподавали? Что именно?

— Пошалуй, не скашу. Ну, то, что мошно уснать на ферме. У моего папы ферма в двух милях от города.

— А, понимаю. Вы объясняли девочкам в школе мисс Холбрук, как родятся телята.

— Телята? Дети, а не телята.

— А я вот никогда не видел. Может, вы мне объясните?

Она покраснела и с тревогой посмотрела на него.

— Нет. — Это слово прозвучало в ее устах как протест. — Я слишком много болтаю.

— Вы меня боитесь? Похоже, что боитесь.

— Не знаю. Наверно, да.

— Мне уйти?

— Останьтесь, но не говорите со мной так. Я сама виновата.

— Хочется вам поцеловать меня, Аделаида?

— Конечно, только я не буду.

— Хотите, чтоб я вас поцеловал?

— Не делайте этого.

— Я и не делаю. Только спрашиваю.

— Вы — опытный. Снаете, как это делается.

— Да, знаю. Вам ведь хочется поцеловать меня, верно?

— Да, но я не буду этого делать.

— И вам хочется, чтоб я поцеловал вас и обнял?

— Да.

— Крепко? Так, чтобы мы тесно прижались друг к другу?

Она склонила голову и дышала, как уставший пловец.

— Вы целовались когда-нибудь?

— Нет.

— Но если будете, то со мной?

— Да. Наверно, да.

— Когда?

— Я не знаю.

— Хорошо бы нам сейчас остаться одним, верно?

— Да.

— Вы все еще боитесь меня?

— Не знаю. Да.

— По-вашему, я дурной человек, Аделаида?

— Да.

— Злой?

— Да.

— Развратный?

— Не знаю. Отпустите меня.

— Я вас не трогаю. Даже не прикоснулся.

Аделаида посмотрела сначала на одну свою руку, потом на другую — и встала.

— Выйдем на свежий воздух.

— Хорошо. Но помните, что вы обещали.

— Знаю.

— И я добьюсь, чтобы вы выполнили свое обещание.

— Если я с кем и буду целоваться, то с вами. Но возможно, что я ни с кем не захочу целоваться.

— Ну, это мы еще посмотрим. Мы оба, — сказал он.

Взбудоражив ее этим разговором, он ушел с вечеринки, представился вновь Крису Мону, снял у него в гостинице номер и, чтобы не терять времени даром, нанес визиты кузнецу, торговцу фуражом и хозяину каретной мастерской — всем, кто обслуживал дилижансы. Эти люди знали, что дилижансами ведал не Авраам, а сам Мозес Локвуд, но тем не менее отнеслись к нему как к сыну с должным почтением. Из бесед с ними он извлек дополнительные сведения о Хоффнерах — семье Леви Хоффнера, — убедившие его в том, что это семейство, при всей его скромности, занимает в Рихтервилле такое же положение, какое Локвуды — в Шведской Гавани. Только сограждане лучше к ним относятся, чем жители Шведской Гавани — к Локвудам.

Неделю спустя Авраам понял, что Аделаида заинтересовала его не столько как темпераментная девушка, сколько как дочь Леви Хоффнера. С мыслью о браке, равно как с мыслью о вероятной в ближайшие годы смерти отца, связывались его планы на будущее. Мозесу Локвуду шел шестьдесят первый год. Обладая достаточной хваткой в коммерческих делах, он уже не выдерживал длительного физического напряжения. Видно было — да Мозес и сам это сознавал, — что жить ему осталось недолго. Когда одного из братьев Бэнди нашли утопшим в канале, он сказал сыну: