Дело маленьких дьяволов

– Ладно, вы оба правы, – буркнул Гас; он, похоже, немного успокоился. – Может, скажешь тогда, чего они со мной сделали?

– Есть некоторые догадки; но думаю, будет лучше, если ты сам их об этом спросишь – возможно, случай представится… Ну что, инцидент исчерпан?

– А?

– Мы можем продолжить путь? Ты не прыгнешь в воду и не поплывёшь куда глаза глядят, лишь бы не с нами?

– Ну, это… Нет, конечно!

– Тогда берись за вёсла.

…Мы плыли весь день, и весь следующий, и ещё один, и ещё… Это был дикий край; царство заболоченных рек и озёр, гигантских древовидных камышей и мангровых зарослей. Такова, по большей части, вся Пацифида, скажете вы, – но в этих местах царила девственная, первобытная дикость. Узкие, затянутые ряской протоки казались тоннелями: ветви деревьев сплетались над ними, заслоняя солнечный свет – даже в полдень тут царили влажные, жаркие, изумрудные сумерки. Мошкара тучами кружилась в воздухе, забивалась за шиворот, липла к растянутой то тут, то там паутине. Морфи и Гас постоянно щёлкали языками, сглатывая надоедливых насекомых – для фрогов это и развлечение, и бесплатная закуска, вроде семечек; мне же оставалось лишь сетовать на неприспособленность человеческой физиологии к болотной жизни. Раны, как и предсказал доктор, заживали медленно и гноились; а любая свежая царапина тут же воспалялась. Зато юным гребцам всё было нипочём – они разве что бурчали по поводу отсутствия паруса, но здесь толку от него всё равно было бы немного. В узком, петляющем речном русле брать галсы не представлялось возможным.

Южнее урочища Срубленный Лес начиналась огромная топь, бывшая некогда озером – именно её, за неимением лучшего, я и определил как конечную точку маршрута. Условные обозначения на карте предупреждали о непроходимых трясинах; они контуром охватывали наискось заштрихованное пространство с лаконичной пометкой: «Топосъемка не проводилась». Топография в нашем мире вообще не слишком точна: болота часто меняют очертания, а реки – русла. Я же не представлял толком, что ищу, – а просто плюнуть на всё и вернуться не позволяло некое предчувствие: я откуда-то знал, что это был бы худший выбор из всех возможных.

Тыгуа упомянул о руинах древнего города – и об острове посреди хлябей. Никакого острова на карте не значилось; но… Где же ещё, если не здесь? Я измерил расстояние до ближайшей трассы динамического поля. В принципе, воздушный корабль мог бы дойти до этих мест на аккумуляторах и даже вернуться обратно – но времени на серьёзные исследования уже не осталось бы. Значит, скорее всего, воздушная съёмка тоже не проводилась. Разве что военными… Но если и так, их данные станут достоянием общественности ещё не скоро.

Беспокойство, впервые посетившее меня ещё на больничной койке, никуда не делось, напротив – оно нарастало с каждым днем. Я сделался нетерпеливым и раздражительным. Иногда приходилось сдерживаться, чтобы не сорвать дурное настроение на мальчишках, – уж они-то здесь точно были ни при чём…

Приключения начались на шестой день пути. Одуряющая влажная жара ближе к вечеру немного спала; но на смену ей пришли тучи мошкары. Вскоре меж деревьями наметился просвет. Что-то было там – некое пустое пространство; но лишь миновав последние заросли, мы поняли, насколько оно огромно.

– Ничего себе! – присвистнул Морфи, а Гас поинтересовался:

– Это и есть то, что мы искали, Ловкач?

Перед нами до самого горизонта расстилалась покрытая невысокими кочками и купами чахлого тростника равнина. Я был уверен, что большая её часть представляет собой непроходимую трясину. То тут, то там поблёскивали тёмные оконца воды. На всём обозримом пространстве не росло ни одного дерева – тонкий слой мхов просто не выдержал бы их тяжести. Да, это было древнее озеро – огромное, заболоченное и хранящее в своём сердце тайну – древний город линиров…

– Похоже, что так, – признал я.

– А что это там торчит? – поинтересовался остроглазый Морфи.

Я вгляделся. За дальними купами тростника виднелась знакомая решётчатая конструкция – передвижная энергетическая вышка вроде тех, что я видел в порту.

– А вон ещё одна… – Гас вдруг скривился, не закончив фразы. – Ох, что-то мне хреново…

– И мне! – хрипло откликнулся Морфи. – Прям наизнанку выворачивает…

Я хотел было съязвить насчет их кулинарных способностей, но тут накрыло и меня… Да как накрыло! Хляби и небеса поменялись местами. В глазах потемнело, желудок подступил к самому горлу, все мышцы скрутило до хруста костей. Я рухнул навзничь, хватая ртом воздух, не в силах издать ни звука. Перед глазами плясали разноцветные круги. Как глупо сдохнуть в этой глуши…