Дело Митчелла (СИ)

— И ты не шизофреник? — совсем тихо выдавила из себя судмедэксперт.

— Нет, не шизофреник, — едва не взвыл Дьявол, потирая переносицу: уж слишком утомляла его земная баба. Но информация есть информация, а он должен достать её любой ценой. — Просто живу в другом мире — с ангелами, демонами, блэкджеком и Шепфа, — о последнем женщина подумала, что так на их небесном диалекте будет «шлюхи», но поскольку жриц любви ей хватило на сегодня, решила не уточнять значение неизвестного слова.

— Ясно, а что тогда, — чуть было не вырвалось привычное «шизофренику», но она сдержалась, выдавливая:

— Сыну Сатаны надо от простой смертной?

— Информация. Как я уже упоминал, об обгоревших трупах. Их должно быть четыре.

— Зачем?

— Не твоего ума дело, — синие глаза сощурились, а острое лицо слегка наклонилось вбок. — Я не буду перед тобой отчитываться!

— Ну раз не будешь… — вскинула руки в поражении, поджала губы и замолчала. Испытывающий взор буравил демона, которому впервые было не по себе от чужого взгляда.

— Ну так говорить будешь или как?

— Я не обязана тебе ничего говорить, — затянулась сигаретой, нарочно выдыхая дым в лицо визави. Красные радужки вспыхнули всеми оттенками огненных цветов. Даже синие прожилки мелькали от того, насколько Дьявол был зол. На лице заходили желваки, а кирпич под руками начал крошиться. Женщина смерила картину равнодушным взглядом и тихо хмыкнула своим мыслям. — Думаешь мне страшно? Нет, солнце моё ясное, мне п-о-х-у-ю. Либо ты, как ты там выразился, «отчитываешься», либо на хуй идёшь. Мне наскучил этот разговор.

— Ладно! — гаркнул Люцифер, обдавая кожу женщины жаром своего дыхания. — Чуть больше недели назад в Школе Ангелов и Демонов появились сразу двое непризнанных. Родриго Митчелл — первый, затем Валентайн Крук. На следующий день к нам свалилась Маргарет Броуди. Целую неделю не было новеньких, но тут снова: Донни Престон. Знаешь, что их объединяет?

— Сломанная подъязычная кость, что указывает на механическую асфиксию — или иными словами на удушье — и обгорелые останки. На счет последнего уголька я пока не знаю, вскрытие не проводила пока, но первые три — точно.

— Бинго, Уокер, — мужчина довольно улыбнулся, обнажая ряд белых идеальных зубов.

— Ну, допустим, попали они в ваш… мир. Хочешь знать, кто убийца — спроси напрямую, в чем проблема?

— Если бы всё так было просто, я бы не возился тут с тобой, ясно? Им подчистили память.

— Ладно, но что тогда означают руны… — задумчиво прошептала себе под нос Виктория.

— Руны? — вместо слов она показала экран своего телефона. — Еб твою мать…

— Не знаю, поможет ли, но я нашла белое перо на месте последнего убийства, — глаза Сына Сатаны округлились. — Мои коллеги его не видели, но я смогла.

— Точно белое? — кивок в ответ. — Оно у тебя есть?

— В рабочем комбинезоне, сейчас сбегаю.

Спустя несколько минут женщина вынесла Дьяволу необходимую вещь, а тот был готов её расцеловать на месте, ведь это первая стоящая зацепка. Попрощавшись, демон сказал, что свяжется с ней скоро, на что женщина просто кивнула.

***

Вечер подкрался незаметно, словно Сын Дьявола в первую встречу с Уокер. Атмосфера в баре царила чудная: живая музыка, приглушенный свет и легкий шлейф сигаретного дыма. Судмедэксперт и Моника уже прилично накидались, когда Монтенегро сказала:

— Блин, хочу как ты! Смотреть на свою работу так же просто, — осушила рюмку с текилой.

— Ты думаешь я с ходу такой была? — усмехнулась Виктория, глотая свой джин-тоник со свежим огурцом. — Я хоть и всегда была морально устойчивой и сильной, — «ага, главное скромной» — пронеслось в кудрявой голове, — но после первого вскрытия прорыдала три часа в ординаторской.

— Воу, — всё на что хватило лаборантку.

— Детей всегда очень трудно вскрывать, особенно женщинам. Но тогда, — махнула бармену, чтобы он повторил, — для меня это было самой настоящей травмой, которую я не забываю по сей день. Это была девочка-грудничок, месяцев восемь отроду, — голос женщины был серьезным, вкрадчивым и заставлял сердце Моники сжиматься. — Как сейчас помню, стоит надо мной Левинсон, мой куратор, и говорит, мол, режь. А я не могу, — в глазах мелькнул намек на слезы, но Уокер умело скрыла грусть, прикрыв веки. — Он мне тогда сказал «либо ты режешь, либо завтра на работу можешь не выходить». После этих слов, я собралась с духом и всё же вскрыла, но из-за переживаний поставила неправильный диагноз, за что чуть не посадили мать девочки. Именно с тех пор я начала понимать, что когда пропускаешь работу через себя, ты лажаешь по-крупному и медленно едешь с катушек, — горькая усмешка невесомо тронула тонкие губы. — В нашем деле это непозволительно. Мне проще надеть маску циника на работе и знать, что я выполню свою работу хорошо. К тебе это понимание тоже придет, но нужен опыт и время.

— Ахренеть, — Моника бахнула ещё текилы, потому что слов не было. Молчание затянулось, но Уокер его прервала вопросом:

— Почему ты выбрала такую профессию?