Дело Николя Ле Флока

Николя погрузился в осмысление очередного вопроса без ответа. Он не мог рассказать Бурдо, что Сартин, как и он сам, принадлежали к узкому кругу людей, пользовавшихся особым доверием короля, и тот посвящал их во все перипетии своей тайной дипломатии. Даже герцог д'Эгийон, министр иностранных дел, высоко ценимый королем, не удостоился чести быть принятым в этот круг; впрочем, возможно, королю было удобнее держать его в стороне. В тайный кабинет, расположенный в малых апартаментах, к королю стекались новости из столиц иностранных государств: одни от официальных послов, а другие, в зашифрованных депешах, от тайных агентов. В некоторых случаях посол совмещал обе обязанности. Сведения дополнялись, проверялись и перепроверялись; противоречивые известия из одних и тех же мест тревожили Его Величество, ибо он не любил принимать решений, Николя вел переписку с аборигеном из Новой Франции, неким Нагандой, вождем племени микмак, оставшимся верным Франции после утраты ею Канады. Наганду завербовали после того, как он невольно стал участником одного запутанного дела [19], и теперь он наблюдал за англичанами, а иногда тайно оказывал им противодействие под самым их носом. Таким образом комиссар, так или иначе, оказался причастен к внешней политике, и тех, кого эта политика не устраивала, вполне могла привлечь его персона. В создании запутанной сети интриг, плетущихся вокруг трона, участвовали и ведущие европейские державы, и клевреты приверженца существующей власти д'Эгийона, и сторонники Мопу, ведущего борьбу с парламентами, и, наконец, друзья Шуазеля, который, устроив брак дофина с австриячкой, надеялся извлечь выгоду из признательности Марии-Антуанетты.

С неизъяснимым удовольствием натянув на себя свою одежду, Николя вышел из Шатле. В вечерних сумерках туман стал так густ, что на расстоянии пятнадцати шагов не было видно ничего. Из закоулка, коими изобиловал двор старой тюрьмы, выскользнула чья-то тень. Резкий свист предупредил Николя, и он обернулся, узнав условный свист Рабуина. Вынырнув из тумана, агент доложил, что за фиакром, в котором прибыли Николя и Бурдо, следил какой-то тип в кабриолете, но по причине темноты лица его он разглядеть не сумел. Николя подумал, что, возможно, речь шла о простом совпадении, а потому не придал сообщению агента никакого внимания, и даже не рассказал о нем Бурдо, дремавшему в ожидании в фиакре.

На улице Нев-Сент-Огюстен Сартин вел прием, а потому вышел к ним в прихожую. Безучастно выслушав рассказ Бурдо, он заметил, что начало расследования нисколько не укрепило позиции Николя, и пора предупредить короля об опасности, нависшей над головой его слуги. Следующая тирада, произнесенная с милой улыбкой, адресовалась Николя. В шесть утра Николя должен прибыть в особняк Грамона [20], откуда он вместе с генерал-лейтенантом отправится в Версаль, где им предстоит присутствовать на мессе в часовне Святого Людовика, по окончании коей господин де Сартин надеется получить положенную ему аудиенцию. Посоветовав Николя не забывать, что в Версаль начальника полиции торопит важное дело, требующее немедленного решения суверена, а вовсе не промашки его подчиненного, он пожелал Николя спокойной ночи.

Бурдо подвез комиссара до улицы Монмартр. Вспомнив о донесении Рабуина, Николя приказал кучеру остановиться возле Сент-Эсташ. Сообразив, что начальнику пришло в голову очередное замысловатое решение, Бурдо не стал задавать вопросов, а лишь напомнил, что ранним утром кучер заедет за ним на улицу Монмартр. Под темным ночным покровом Николя подождал, пока фиакр удалится, и, пятясь задом, уперся в фасад церкви Сент-Эсташ. Совсем рядом раздались стук копыт и фырканье лошади, но в тумане, ставшем еще гуще, он не смог различить ни коня, ни всадника. Отыскав наощупь дверь, он вошел в церковь. Огромный неф освещался слабо. Он шагнул в темный придел часовни, куда обычно заходил, когда хотел убедиться, нет ли за ним слежки, ибо оттуда хорошо просматривалось обширное пространство собора. Через несколько минут возле двери возникла человеческая фигура, закутанная в плащ с ног до головы; таинственный субъект, похоже, намеревался обозреть собор. Пройдя в часовню и постояв возле колонны, за которой прятался Николя, неизвестный отправился дальше. Когда же он наконец приступил к осмотру приделов на противоположной от Николя стороне, тот, осторожно ступая по каменным плитам, добрался до маленькой двери, ведущей на задворки церкви, в тупичок, выходящий на улицу Монмартр в двух шагах от дома Ноблекура. Николя рассудил, что тот, кто следит за ним, вряд ли знает об этом выходе, иначе бы он не стал утруждать себя поисками в церкви, а ждал бы его на подступах к дому. Ощущая обступившие его со всех сторон угрозы, он с ужасом сознавал, что до сих пор не видит, где и в чем кроется их источник.

Зайдя на кухню, Николя увидел Ноблекура; закутавшись в большой яркий платок, бывший прокурор сидел возле камина и маленькими глотками пил успокоительную настойку, приготовленную для него Катриной.