Дело Николя Ле Флока

Интересно, подумал Николя, а следует ли сам Лаборд, либертен и давний поклонник плотских наслаждений, тем же мудрым советам? Ввиду надвигающегося возраста осмотрительность и умеренность ему явно не помешают. Каждый устраивал собственную жизнь по своему разумению, но, глядя на отбросившего прежние привычки Семакгюса, можно было с удовлетворением отметить, что в случае корабельного хирурга верх одержало благоразумие.

— Увы, друг мой, как неустанно повторяет председатель Сожак, «не мы меняем наши привычки, это наши привычки меняют нас».

Николя решил пойти в наступление и спросил в лоб.

— Какие чувства пробуждала в вас госпожа де Ластерье?

Используя обращение «госпожа», он хотел смягчить резкость поставленного вопроса. С печальной грустью Лаборд серьезно посмотрел в глаза Николя, отчего стала заметна разделявшая их разница в возрасте.

— Не сердитесь на меня, — промолвил он, вкладывая в ответ весь свой человеческий опыт, — но я считал ее кокеткой, совершенно не подходящей для такого человека, как вы. Очень жаль, что именно смерть освободила вас от нее; однако не случись этой трагедии, вы, без сомнения, вскоре с ней расстались бы. Не отрицаю, она питала к вам определенную склонность и утверждала, что любит вас. Но я не могу с уверенностью сказать, была ли ее привязанность основана на симпатии к вам или на желании подняться наверх. Я склоняюсь ко второму предположению. В наши дни мало ухватить Фортуну за пальчик, мы хотим держать ее за руку. Насколько верно мое впечатление? Не знаю. Она, похоже, удостаивала меня особым вниманием: мое присутствие тешило ее гордыню. Ее жеманство служило приманкой и подчеркивало ее прелести.

— И вы полагаете…

— …в моем лице она пыталась очаровать придворного. Ей так хотелось отыскать тропинку ко двору…

Искренность Лаборда обезоружила Николя, полностью развеяв закравшиеся в его голову подозрения, а многолетний опыт полицейского комиссара напомнил, что при расследовании чувства следует убирать подальше. Приятели надолго умолкли; Лаборд нарушил тишину первым.

— Это я пригласил вас на королевскую охоту. Его Величество изволил напомнить, что вам приглашение не требуется, ибо вы раз и навсегда получили его во время вашей первой встречи. И добавил, что, к сожалению, видит вас гораздо реже, чем ему того хотелось бы. Ради бога, приезжайте чаще на охоту, ради него и ради меня!

Лаборд высадил Николя возле Шатле. Едва он поднялся наверх, как взволнованный папаша Мари сообщил, что на улице Сен-Жюльен-ле-Повр случилось что-то ужасное. Инспектор Бурдо отправился туда, попросив передать Николя, чтобы тот, как только вернется из Версаля, немедленно к нему присоединился. Полицейский фиакр доставил Николя на другой берег Сены. Дорога оказалась не слишком длинной, однако из-за заторов, обычно возникавших в конце рабочего дня при выезде из Сите, экипаж комиссара надолго встал на улице Марше-Палю. В конце концов Николя вылез из фиакра и, наказав кучеру ехать на место происшествия, как только движение будет восстановлено, отправился пешком. Пройдя по улицам Пти-Пон и Бушри, он очутился в узкой улочке Сен-Жюльен-ле-Повр, где тотчас увидел взбудораженную и стрекочущую без умолку толпу, окружившую полицейскую телегу.

Стражники удерживали народ на расстоянии от двери старого дома, фасад которого кренился от старости. Назвав себя, Николя прошел к дому. В одном из окон показался Бурдо и, завидев комиссара, окликнул его. В парадном Николя пришлось протискиваться через компанию кумушек, немедленно обрушивших на него град ругательств. На лестничной клетке пятого этажа он увидел инспектора и пристава. Взяв комиссара под руку, инспектор отвел его в сторону и объяснил, что случилось.

— Рабуин, наблюдавший за этим домом со вчерашнего вечера, не заметил ничего необычного, разве что сегодня утром, ровно в полдень, прибыл Бальбастр и, проведя в его стенах несколько минут, с растерянным видом удалился. Не раздумывая, Рабуин поймал одного из здешних мальчишек и направил его ко мне, наказав передать, что Рабуин отправляется следить за органистом. Пока новостей от него нет. Меня отыскали на Монмартре, где я занимался делом о контрабанде вина, и я как мог заторопился сюда. В комнате, оказавшейся незапертой, мы нашли тело молодого человека, пронзенного шпагой, закрепленной между перекладинами спинки стула. Расположение тела и оружия указывают на самоубийство. Я ничего не трогал, надеясь, что вам удастся первым осмотреть место печальных событий.