Дело Нины С.

Вскрытие в определенной степени подтвердило предположение комиссара, что в Ежи Барана стреляла женщина. Указывало на это как небольшое расстояние – приблизительно три метра – до жертвы в момент произведения выстрелов, что, пожалуй, исключало участие в убийстве мужчины, так и баллистическая экспертиза. Траектория пуль свидетельствовала о том, что стрелял человек, который был значительно ниже жертвы. А ведь погибший не был чересчур высоким, его рост был сто восемьдесят три сантиметра. Если отнять минимум пятнадцать сантиметров, это дало бы сто шестьдесят восемь. Именно таким был рост всех трех женщин Сворович: матери и дочерей!

Возможно, это были ошибочные расчеты и все является лишь стечением обстоятельств, однако что-то говорило комиссару, что он на правильном пути. К сожалению, после прочтения дневника Нины С. у него сложилось личностное отношение к ней и к ее дочерям, что могло иметь пагубные последствия для расследования, которое он вел. Если уж быть до конца честным, ему надлежало немедленно отказаться от ведения дела и передать расследование убийства Ежи Барана кому-то другому, но он знал, что этого не сделает.

Комиссар внимательно прочитал протокол:

...

Ежи Богдан Баран, род. 4.03.1958 в Белостоке, ум. 5.09.2008 в Варшаве.

Предполагаемое время смерти – с двадцати до двадцати двух часов.

Труп мужского пола, правильного, плотного телосложения, волосяной покров мужского типа.

Трупные пятна на коже левой части тела и левой нижней конечности не исчезают при нажатии.

Подтверждено наличие rigor mortis [71] .

И далее:

...

Огнестрельные раны левого бедра и паха, брюшной полости: левое подреберье, область пупка с левой стороны и грудной клетки. Огнестрельная рана сердца, правого желудочка, входное отверстие рядом с грудной костью на уровне четвертого межреберья.

«Каждая из этих ран могла быть смертельной, – подумал Зацепка, – но решающей стала пуля, поразившая Ежи Барана прямо в сердце».

Если бы Нина С. не взяла вину на себя, комиссар не стал бы с самого начала серьезно рассматривать ее кандидатуру. По его мнению, она не была убийцей. Он бы внимательно присмотрелся к другой женщине, жене убитого, Веронике Баран. Судя по тому, что он о ней уже узнал, она была патологически не способна проявлять чувства, замкнута в себе, черства. Она умела неплохо соображать, что выгоднее всего в данный момент, и, вероятно, ей было на руку убрать с этого света Ежи Барана, поскольку он полгода назад подал на развод. Правда, первое слушание дела пока еще не состоялось, но, зная обоих супругов, можно было утверждать, что шансов, что они помирятся, было мало, потому что коль скоро пан юрисконсульт потратил на что-то деньги, то они должны были вернуться к нему, притом с лихвой. Ну может быть, и он в конце концов просчитался, недооценив своей жены и ее привязанности к материальным ценностям. Несмотря на то что у нее было алиби, комиссар решил не вычеркивать ее из списка подозреваемых. Она ведь могла лично не убивать неверного мужа, а поручить это третьему лицу, необязательно профессионалу. Впрочем, Вероника Баран действовала обычно с исключительной точностью, и комиссар был уверен, что если бы она стреляла, то хватило бы одного патрона.