Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

Мерзлая села на того же излюбленного конька – обвинения в нарушениях законности. Как бы между прочим она стала активно обрабатывать свидетелей, давших показания о преступлениях, которые она совершила. Закончилось это для нее арестом.

После смерти Андропова на Рекункова с подачи Медунова пытался надавить Черненко. Александр Михайлович заколебался.

– Не допустили ли мы ошибки в деле Мерзлых? – Именно так поставил он вопрос перед нами.

Убедившись, что нет, сказал:

– Пусть все будет по закону.

Супруги получили по пятнадцать лет лишения свободы с конфискацией имущества, в том числе и дачи. Приговор в последней части в Сочи на протяжении многих лет не хотели исполнять. И только после нескольких публикаций в печати преемник Сергея Федоровича Медунова Иван Кузьмич Полозков воспылал гневом, и дача была конфискована. Владимир Петрович Тронов еще задолго до развала партии бросил в горкоме на стол партбилет и занялся на личной автомашине частным извозом.

Медунова перевели на работу в Москву заместителем министра плодоовощного хозяйства СССР. Квартиру дали в престижном районе. Общественно-политическую оценку своей деятельности он получил сразу после смерти Брежнева, но и только.

Фактически Сергей Федорович отделался легким испугом. Но показания по делу ему все же дать пришлось. Он сидел перед мной и Каракозовым в строгом черном костюме с «Золотой Звездой» на лацкане пиджака. Заметно нервничал. Посылая в свое время по матушке генерального прокурора СССР, он, конечно, никогда не думал, что будет объясняться перед его подчиненными. При выходе из кабинета немного задержался и, полуобернувшись, спросил:

– Что же теперь со мной будет?

Пожалуй, это был самый главный и давно мучивший его вопрос.

Суды надзорных инстанций полностью реабилитировали Адуева, Чурганова и Доценко. Получили они и некоторое моральное удовлетворение после публикации в центральной прессе материалов о них.

Хуже было с Надеждой Богачевой. По делу Мерзлой был доказан факт фабрикации против Богачевой уголовного дела в обворовывании покупателей. Эти обстоятельства нашли полное подтверждение в суде. Но в течение нескольких лет никто не хотел опротестовывать приговор по делу. Богачева писала в своих жалобах: «Посмотрите, закон на моей стороне. Все так просто». Десятки должностных лиц делали вид, что ничего не слышат.

Только после нашего настойчивого вмешательства она была полностью оправдана.

Дальше Богачева стала добиваться восстановления в партии, потому что для нее это стало делом принципа. Но ни ей, ни бывшему прокурору Сочи Костюку Комитет партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС упорно не хотел возвращать партбилеты.

Помню, как меня вызвали в КПК по поводу Богачевой. Весь разговор свелся к тому, что хотя суд ее и оправдал, но ведь две взятки Мерзлой она дала и, следовательно, совершила преступление. Такая в партии состоять не может.

Я объяснил, что по закону лицо, добровольно заявившее о даче взятки, подлежит освобождению от уголовной ответственности. Дело в этой части нами прекращено. Мне говорят: «Но!..» Отвечаю: «Это я понимаю. Но как быть с теми, кто давал взятки и на следствии упорно не хотел рассказывать правду? Сохранив свое реноме, они остались и при должностях и с партбилетами. Следовательно, Богачева по своей воле (другие скажут: по беспросветной глупости) оказалась в гораздо худшем положении. Как же тогда быть с элементарной человеческой верой в справедливость?»

Партийные функционеры отделались туманным обещанием подумать…

Такая вот получилась история «маленького человечка» Нади Богачевой. На нее обрушил свой гнев партаппарат, добивая ее не мытьем, так катаньем. И пока она на свои кровные ездила в Москву за правдой, рядом спокойно жил организатор ее травли персональный пенсионер, коммунист Медунов.

В 70-х годах он шагал в историю в одной шеренге с другими любимцами вождя. Рашидов выслуживался на хлопке, Кунаев – на пшенице, Алиев – на виноградарстве и нефтедобыче. Медунов – на рисе. Веками Кубань славилась твердыми сортами пшениц и животноводством. По инициативе Сергея Федоровича земли Кубани забрали под рисовые чеки, обещая баснословную урожайность с гектара. Не вышло. С горем пополам, путем приписок, собрали первый миллион кубанского риса, и Медунов получил желанную «Звезду» Героя Социалистического Труда. А что дальше? Риса стали выращивать не больше, чем раньше пшеницы. Выгоды для страны никакой. Страшно другое: чтобы восстановить эту землю в прежнем ее виде, потребуется не одно столетие.

Загубленные земли Кубани… Сотни и тысячи осужденных за взятки и хищения в Краснодарском крае… Всего этого оказалось мало для того, чтобы верный ленинец Сергей Федорович Медунов понес вполне заслуженное наказание.