Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

Азербайджан – республика не из самых крупных, руководящая номенклатура хорошо знает друг друга и прекрасно ориентируется в политической конъюнктуре. Стремление Алиева расправиться с прокурором республики уловили моментально. Знали отлично и желание партийных руководителей при решении кадровых вопросов и в борьбе с конкурентами использовать негласную деятельность КГБ и МВД: так называемые оперативные установки и неофициальную информацию. Писать в них можно все что угодно, но, так как идут они под грифом «совершенно секретно», отмыться от грязи, которую вылили там на человека, или, по крайней мере, попытаться оправдаться – невозможно. Так услужливо и подсунули Алиеву сведения о том, что якобы работники прокуратуры республики, причастные к делу Сеидова, за прекращение дела получили семьдесят тысяч рублей. Причем деньги для взятки собрали односельчане и родственники обвиняемого.

Забегая вперед, скажу, что, когда пришлось вести расследование по этому факту, я так и не смог найти ни одного сборщика дани. Но самое грустное было в том, что МВД и КГБ республики сообщили, что сведениями о сборе денег, а тем более о даче их в виде взятки они не располагают и не располагали никогда.

А тогда Алиев вызвал к себе Мамедова. Разговор был резкий и носил такой характер, что Мамедов, вернувшись к себе, тут же лично отменил постановление о прекращении дела и вновь арестовал Сеидова.

За неделю дело по его обвинению направили в Верховный суд республики, а еще через девять дней осудили к тринадцати годам лишения свободы. Тогда еще Мамедов не понимал, что таким маневром, его руками, опытный партноменклатурщик построил первую ступеньку для будущей расправы с ним самим и его подчиненными.

Вступивший в законную силу приговор дал Алиеву повод к призыву о наказании тех, кто имел отношение к освобождению Сеидова из-под стражи. Все причастные к этому лица были уволены из органов прокуратуры, а некоторые исключены из партии. При этом формулировки были такими, что спустя много лет ни я, ни кто другой не могли понять, за что людей лишили партбилетов и вышвырнули на улицу. Я спрашивал об этом одного из пострадавших, а он, седой, рано постаревший, но несломленный человек, сказал:

– Знаете, тогда оправдываться было бесполезно. Все находились под страхом жестокой, под любым надуманным предлогом расправы. За исключение из партии наши товарищи проголосовали единогласно. Нам они сочувствовали, шептались между собой, а аргумент приводили один – ЦК виднее. Под ЦК понимался всесильный Гейдар Алиев. Позже он захотел подкрепить свое решение признанием нами вины. От нас хотели получить покаянные письма. Я заявил его посланникам, что в этой жизни на восстановление справедливости не рассчитываю и каяться, если не виноват, никогда не буду, а на колени перед ними не встану. Я также сказал им: «Все равно придет правда! Не ко мне, так к моим детям».

Встретились мы и с Сеидовым в колонии, где он отбывал наказание.

– Я тяжело болен и отсюда не выйду, – сказал он. – Отсидел здесь пять долгих лет. Поверьте хотя бы вы: я никогда не брал тех денег. Аллах им судья.

Спрашивается, кому был нужен этот скромный человек, главный бухгалтер районного сельхозуправления? Сначала он стал препятствием для небольшой мафиозной структуры и, не приняв правил игры, не приняв взятки, был устранен путем провокации. Затем заработала неумолимая машина существующей правоохранительной системы, для которой важны были статистические показатели, портить которые не разрешалось – ведь за них боролись снизу доверху, кроме того, за незаконный арест можно было сурово пострадать, и поэтому у нас знали: незаконных арестов быть не может, равно как и ошибок при оценке доказательств.

Ну а если все же встречались ошибки?

Такого не могло и не должно было быть. Факт прекращения дела против Сеидова и последующего его осуждения дополнило досье, давно собираемое на Мамедова. Стержнем же его стало дело Саши Бабаева. Можно было ставить вопрос о серьезной проверке прокуратуры республики партийной комиссией. Алиев продирижировал, и партию разыграли. Решением бюро ЦК КП Азербайджана Гамбоя Мамедова освободили от занимаемой должности. Роману Андреевичу Руденко оставили пустяковую мелочь – подписать соответствующий приказ, что он и сделал. Гейдар Алиевич Алиев, как и другие его соратники по партии, любивший цитировать В. И. Ленина, напрочь игнорировал его наставления «о двойном подчинении и соцзаконности», по которому прокурор находится в подчинении по вертикали и не может быть зависим от местных органов власти.

Новым прокурором республики стал заместитель председателя КГБ Аббас Тагиевич Заманов, сосед Гамбоя Алескеровича по подъезду, человек бесконечно далекий от прокурорской деятельности.

Мамедова спровадили на пенсию, но депутатской неприкосновенности не лишили. Видимо, Алиев, побаиваясь строптивого прокурора, решил тем самым подсластить пилюлю.