Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

Одна была незадача для славных рыбодобытчиков – улов сдавали госторговле, где продавцы и их руководители успешно обогащались, даже формально не допуская нарушений правил торговли. Дело в том, что на морской волне даже при самых хороших весах произвести точное взвешивание выловленной рыбы невозможно. Вот и перекладывали в каждый ящик 2–3 килограмма лишнего. В партии это сотни и тысячи килограммов неучтенной продукции, а значит, и «живые» левые деньги в ходе ее реализации. Упускать такой куш Ишков не хотел и исподволь стал убеждать руководителей государства в необходимости предоставить ему право торговли собственной продукцией. Слова словами, но хорошо, когда они подкрепляются конкретными делами. И Ишков дал указание создать систему магазинов «Океан». Первый был построен в Сочи, где располагались государственные дачи для руководителей страны и где любили отдыхать многие кандидаты и члены политбюро. Оборудование для магазинов за валюту закупили на Западе.

Чистота, малая механизация, эстетическое восприятие на фоне убожества магазинов госторговли не могли не понравиться, и в 1976 году Ишков получил добро. Благословил его премьер страны Алексей Николаевич Косыгин. В нарушение монополии внешней и внутренней торговли право торговать собственной продукцией получило отраслевое производственное министерство. В его системе создали пять всесоюзных рыбопромышленных объединений: «Запрыба», «Азчеррыба», «Дальрыба» и т. д., а также Всесоюзное объединение «Союзрыбпромсбыт», которое, собственно, и стало заниматься распределением и торговлей дарами моря. Возглавил его Рогов, а куратором стал заместитель министра Рытов. Потекли «левые» денежки. Пышным цветом расцвело взяточничество.

Во второй половине 70-х в поле зрения работников КГБ СССР попали руководящие работники объединения «Мосрыба» Фишман и Фельдман. Разъезжая в турпоездках по соцстранам, они, готовясь к отъезду из Союза, вывозили туда сотни тысяч рублей, обменивали их на валюту, а затем переправляли на Запад. Проще – занимались контрабандой.

Фишмана и Фельдмана арестовали. Естественно, встал вопрос: откуда деньги? Они «заговорили», а заодно не стали скрывать, кого подкупали.

Так всплыла фамилия крупного взяточника Рогова, фигуры по тем временам более чем вероятной для роли кандидата на скамью подсудимых. Его пригласили в следственный отдел КГБ СССР и разъяснили ситуацию. Он во всем признался, и его отпустили, однако, наслушавшись «доброжелателей», Рогов через несколько дней написал жалобу, в которой сообщал, что его показания о получении взяток даны вследствие применения незаконных методов расследования. После этого Рогов лег в больницу. Тогда его арестовали.

Через некоторое время Фишмана, Фельдмана и Рогова предали суду за часть преступлений, которые они совершили, а дело по остальным эпизодам направили для дальнейшего расследования в Прокуратуру СССР. Принял его к производству знаменитый следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР Андрей Хоренович Кежоян. Он-то и арестовал Рытова. Кежоян тяжело болел и в конце 1979 года умер. Дальнейшее расследование поручили Сергею Михайловичу Громову.

По мнению Найденова, никто из этих работников не мог обеспечить настоящий разворот по делу, и он принял довольно необычное решение – переключил на организацию расследования начальника управления по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел Германа Петровича Каракозова. Он и Найденов были друзьями еще со студенческих лет.

Между тем следствие шло своим ходом, и очень активно. Рытов не стал молчать и чуть ли не каждый день писал явки с повинной, называя все новых и новых лиц, дававших ему взятки. При проверке их показаний арестовывались руководители рангом пониже, и они тоже писали явки с повинной, раскрывая перед следствием свои преступные связи. Откровенность этих людей была поразительной, и досужие разговоры о том, что показаний от них добивались незаконными методами, – ложь.

Практически со всеми обвиняемыми начинал работу Каракозов. Тонкий психолог, высокой эрудиции человек, он умел располагать к себе людей. Голоса ни на кого не повышал, не кричал и не грубил, не унижал арестованного. Разъяснять необходимость признания мог часами и очень убедительно. Любил делать комментарии при совместном прочтении статей Уголовного кодекса и для наглядности рисовать схемы преступных связей. Они очень впечатляли не только высокое начальство, но и преступников. На первые допросы обязательно надевал генеральский мундир: считал, что это также производит впечатление.

Вот только несколько примеров. Следственная камера Бутырской тюрьмы. Обвиняемый – руководитель областного уровня, получивший заочное образование и прочитавший в своей жизни десяток книг, – ошарашен вопросом Каракозова:

– Читали ли вы Библию?

Во-первых, чтение Библии в то время, особенно членами партии, было довольно серьезным проступком. И потом, какова связь между Библией и получением взяток?