Дело о бананах. Выпуск 4

— Прошу вас, капитан. — И когда они уселись: — О какой это смерти вы говорили там, в приемной? Или принесли из Аргентины дурные вести?

— К сожалению, да. Моя миссия закончилась ничем.

— Чистосердечное признание — первый шаг к раскаянию.

— Я не каяться сюда пришел, господин полковник. И не собираюсь сваливать свою вину на других.

— Во-первых, не кипятитесь, Исель. Во-вторых, давайте поговорим по существу, оставив эмоции на следующий раз. Перед нами стоит слишком серьезная и сложная проблема. — Бартоломео Монтехо позвонил адъютанту: — Лейтенант, предупредите руководителей отделов и офицеров, приглашенных на совещание, что оно переносится на одиннадцать часов. — Потом произнес: — Итак, я весь внимание.

К половине одиннадцатого в приемную к начальнику контрразведки набились те, кому по рангу должно присутствовать на ежедневных оперативках, и те, кого приглашали в исключительных случаях. Среди них только двое не являлись работниками центрального аппарата Хе-дос: майор Бенавидес — из Колона и лейтенант Яньес — из Пуэрто-Армуэльеса. Обоих экстренно вызвали в столицу. Офицеры сидели, разбившись на группки. Дымили. Переговаривались вполголоса (полковник не выносил, когда у дверей его кабинета поднимали гвалт). Посмеивались.

— Кто это застрял у шефа? — поинтересовался майор Камарго, только что вернувшийся из Гондураса и Коста-Рики.

— Прьето, — адъютант с подчеркнутой неохотой оторвался от толстой канцелярской книги, куда заносились сведения об отпусках ответственных сотрудников департамента.

— Понятно! Подвергает красавчика экзекуции?

— Ошибаетесь, господин майор. Они там мило беседуют битых два часа. Совершенно верно — с половины девятого.

Продолжительная беседа начальника контрразведки с Иселем лишь со стороны могла показаться милой и мирной. Да, полковник Монтехо не топал ногами, не кричал (хотя со Стариком, как он ни владел собой, случалось и это). Не грозил немедленным увольнением или переводом в захудалый провинциальный отдел с понижением в должности. Он (чему капитан поразился больше всего) даже не отстранил Прьето — в порядке элементарной для подобного проступка дисциплинарной меры — от дальнейшего прямого участия в осуществлении операции “Дело о бананах”.

Ничего такого не было.

Внимательно прослушав отчет подчиненного о неудачной миссии в Аргентину и упрямое: “Мне понятна, господин полковник, вся тяжесть моей вины, и я готов искупить её любой ценой. Может, дадите другое поручение, которое будет мне по плечу?” — Бартоломео Монтехо снял очки, отчего простое, чуточку плутоватое лицо его приняло выражение беззащитной удивлённости, грузно навалился на стол и сказал без раздражения, без металлических ноток в голосе:

— Вы представить себе не можете, капитан, как сегодня огорчили меня. От провалов и ошибок не застрахован никто. Ни в жизни, ни в любви, ни в работе. Да, за них расплачиваются. Разной ценой. Порой очень жестоко. Кстати, и вы, голубчик, тоже заплатите. Объявляю вам месяц домашнего ареста…

— Слушаюсь, господин полковник!

— …а отсидите после того, как мы завершим начатую операцию. Чтобы не запамятовать, я сразу же, только вот проведу совещание, подготовлю приказ. Это, конечно, подпортит ваш безукоризненный послужной список. Да не беда! Вы молодой, напористый. У вас всё впереди. Наверстаете ещё. А о другом задании речи быть не может!

— Простите… — вырвалось у капитана Прьето.

— Отставить! — шеф резко осадил его. — Дайте уж, любезнейший, договорить мне. Не скрою, я не ожидал, что вы, кого в нашем департаменте считают одним из самых опытных, надежных офицеров, человеком с железными нервами… Я и сам так считал. Не ожидал, что вы проявите малодушие, скисните: “Идущий на смерть”, “виноват”, “искуплю”, что за жалкие слова?! Нельзя позволять, чтобы уязвленное самолюбие заслоняло главное. А сегодня главное для всех нас — распутать проклятый клубок, найти заговорщиков, предотвратить преступление.

Прьето молчал, понурившись.

— Мне было бы горько разочаровываться в вас, Исель. — Полковник нацепил на свой крупный нос очки, достал из кармана жилета старомодные часы на серебряной цепочке: — Без пяти одиннадцать. Пора приступать к оперативке. Но ещё два слова. Если хотите, расценивайте их как мой вам совет, капитан. В нашем деле легко перестать верить даже самому себе. В любых запутанных, сложных, трагических ситуациях не теряйте голову. И веру. В других тоже. Ну, хотя бы в тех, кто действительно относится к вам по-дружески…

ГЛАВА XII

У него затекла нога: противно покалывало в кончиках пальцев и в стопе, а выше — полная онемелость. Исель повернулся на левый бок, откинул край простыни и осторожно выскользнул из теплой постели. Клодин спала, свернувшись калачиком, разметав по подушкам густые длинные волосы, которые пахли морем, горными фиалками, солнечным пляжем, смолистыми пальмами, радугой — всем, чем пахнут волосы любимой…