Дело о Чертовом зеркале

– Да платье чернилами залил. Идти не в чем. Впрочем, неважно. Говори, чего пришел, без тебя тошно, – так же невежливо отвечал Иван.

– Дай рубалек, братец! – простонал Чудов. – С похмелья помираю, а жалованье только завтра выплатят! А мы вчерась все с ребятами прогудели! Чего хочешь дам! Завтра ж и верну все подчистую!

– Нету у меня рубалька! Тем более на пьянку.

– Ну дай, Ванюша! Я ж знаю, у тебя, куркуля, точно в жестянке из-под ландринных конфект припрятано полсотенки. Не жадись, голубчик, знаешь же, что я никогда не обманывал, сказал, что верну, значит, верну. Хочешь, я тебе свое платье праздничное дам? У меня нынче выходной, так что бери, мне ничего не жалко!

Сделка состоялась. Иван вынул из конфетной коробки целковый и передал его Чудову. Тот сразу помчался к себе в комнату и тотчас принес Ивану свой праздничный наряд: картуз белоснежного сукна с длинным козырьком, темно-синюю поддевку немецкого покроя, ситцевую крапчатую рубаху и плисовые штаны в мелкую полоску.

– Емеля, так я ж буду как приказчик, если это надену! – вскричал Иван.

– Ну а что ж такого? – удивился Чудов. – Так и есть, истинный приказчик. А кем же тебе быть, ежели я и есть приказчик шокинской лавки и это моя самолучшая одежда?

– А, черт с тобой, – махнул рукой Иван, принявшись примерять рубаху. – Иди травись. Вечером назад принесу.

– Да смотри, не замарай! – крикнул Чудов, топоча по лестнице сапогами.

Когда Иван пришел в музей в новом обличье, никто его не узнал. Даже швейцар Андреич, с которым только вчера Иван пил чай, хмуро сказал:

– А вы, сударь, насчет закусок, что ль? Так наверх проходьте, в кабинеты, к господину директору.

Тогда Иван подумал, что все складывается не так уж и плохо. Как оказалось позже, он ошибся.

Еще когда он шел к музею, у него опять страшно разболелся зуб. Видно, кончилось действие таблетки, выданной Родиным. Уже в помещении боль стала такой зверской, что пришлось по совету опекуна положить в рот шалфеевую примочку и перемотать голову расшитым рушником, найденным в зале русской истории и культуры. Народа оказалось куда больше, чем нужно, что сильно осложняло операцию, приехал даже на своей коляске лорд Мак-Роберт с телохранителем. Повсюду суетились журналисты, и приехавший под конец Стрыльников затерялся в толпе. Фабрикант был уже слегка выпивши. Он небрежно швырнул в кружку для нужд музея помятую тысячную ассигнацию и сразу кинулся к столу. Престарелый же лорд на своей коляске закрыл выход к площадке, откуда вели лестницы к парадной двери и ко двору. Перед ним крутился полосатый газетчик с блокнотом. Иван не мог найти себе места в своем наблюдательном пункте в кабинете директора (он сослался на сильную боль и спрятался там в самом начале мероприятия). Наконец Стрыльников вышел из импровизированного буфета, поводил взглядом туда-сюда, громко рыгнул и проревел:

– Ну и где этот чертов специалист? Велю к Жюльке запрягать.

Затем развернулся и потопал по парадной лестнице к выходу.

Ивану ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Саблю мурзы он оставил в кабинете и только снял со стены длинный средневековый стилет. Когда Гусев выбежал на улицу, чуть не сбив с ног полосатого писаку, экипаж Стрыльникова уже поехал в сторону ресторана. Иван прыгнул в какой-то тарантас, приказав ваньке следовать «вон за тем господином». Оставалось только импровизировать.

Оказавшись перед рестораном, Иван неожиданно почувствовал, что его блестяще выверенный план очень даже близок к провалу. Да, скорее всего Стрыльников захватил карту с собой, но, находясь всего в десятке саженей от Гусева, она в то же время была несказанно далеко.

Что же делать? Надо было придумать, где совершить возмездие и куда спрятать тело до наступления темноты. Иван неспешно, изображая праздного гуляку, принялся прохаживаться вокруг ресторана. Ему снова повезло: среди благолепных прудиков и газовых фонарей нашлась неприметная тропинка. Она упиралась в забор, но цепкий глаз археолога сразу увидел – доски висят, что называется, на соплях. Он быстро раздвинул их в разные стороны и ловко просунулся в образовавшийся лаз. На его счастье, двор словно предназначался для темных делишек. Свет фонарей туда почти не проникал, повсюду было грязно, а вдали высилась незыблемой скалой куча дров. Рядом с ней валялись вверх колесами две тачки: на четырех колесиках и на трех.

«Наверное, это вотчина местного дровосека, – подумал Иван. – Отлично. Тело Стрыльникова можно спрятать в этой куче дров. А ночью прийти сюда, позаимствовать одну из тачек, перетащить труп к Заболоцкой пади, отсюда до нее даже ближе, чем от музея. Только придется перевозить тележку по мостику».

Избушка дровосека находилась вдалеке, да и позади кучи дров оказался небольшой закуток, образованный углом забора, поэтому Иван нисколько не сомневался, что неведомый обладатель тачек ему не помешает. Он забрался в закуток, расшвырял полена в разные стороны так, чтобы труп Стрыльникова можно было сразу завалить дровами, еще раз хорошенько огляделся и двинулся к ресторану.