Дело о дуэли на рассвете (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

Вечер вошел в ту стадию, когда уже царит всеобщий и всеохватный восторг, алкогольное парение души у одних и страстный поиск амуров у других... Так ведь весна! Взгляд Володи Соболина упал - ах, весна!- на некое создание женского полу с грудью и попкой. Взгляд Володи упал в глубочайшее декольте... да там и остался. Володя оставил Повзло с Танненбаумом и как самонаводящаяся ракета пошел на цель...

Весна. Весна! Неслышный гимн любви волнует кровь. Бушуют гормоны.

Повзло старательно выполнял мое поручение и "язычески-лохматый" бильярдный шар Танненбаума уже склонялся к Коле на плечо. Звучала музыка, перекрывая ее, из сауны летел женский визг. Визг был голым.

- Обнорский,- сказала, подходя ко мне, Аня.- Обнорский, пригласи меня танцевать.

Я пригласил, и мы пошли танцевать.

Как же это я раньше не обращал внимания, какие у нее глаза? Беда, а не глаза!

Музыка кончилась, но мы так и стояли посреди зала.

- Аня,- сказал я.

- Что?

- Анька, пойдем ко мне,- шепнул я.

- Нет,- сказала она.

- Почему?- спросил я.

- Потому что мы с тобой мало знакомы,- ответила она.

- Мы! С тобой!- изумился я.- Да мы с тобой вместе работаем уже сколько лет.

- И это повод для того, чтобы идти к тебе?

- Конечно,- уверенно сказал я.- Пойдем. У нас будет свидание.

- Свидание - это прежде всего романтика,- юридически точно сформулировала Лукошкина.

- Романтики будет столько, сколько у тебя никогда не было. Пойдем ко мне.

- Хорошо,- наконец сдалась Аня.- Встретимся через полтора часа у второго коттеджа.

В тот вечер и произошла первая кража.

Но до утра никто об этом не знал.

Я пошел в свое шале привести себя в порядок, прилег на кровать и представил, как все у нас будет... Вж-ж-жи-икк "молнии" по спине платья, шелест ткани, скользящей по телу. Ломкий, призрачный свет луны в небе и бронзовый взгляд бюста В. В. Маяковского с телевизора...

За окном серебрился снег и долетали иногда голоса коллег журналистов. Семинар!

...В свое шале я вернулся - совершенно замерзший - только в пятом часу утра. Или, если хотите, ночи. Два часа я прождал Лукошкину у второго коттеджа, но она не пришла. Несколько раз я порывался пойти в ее домик и устроить скандал, но каждый раз останавливал себя.

Я заставил себя уйти с места назначенного, но почему-то несостоявшегося свидания, только когда понял, что еще десять минут - и с обморожением всех конечностей меня доставят в местную больницу, где какой-нибудь энский лекарь радостно приступит к ампутации...

Злой - нет, даже не злой, а совершенно обескураженный поведением Лукошкиной я дошел до своего коттеджа и удивленно обнаружил, что в моей комсомольско-молодежной обители горел свет и был слышен голос. "Аня!" подумал я и тихонько вошел.

Дверь из прихожей в гостиную была приоткрыта. Сквозь щель я разглядел Володю Соболина. Соболин расхаживал по ковру и что-то бормотал себе под нос...

Интересно!

- И что же вы здесь делаете, господин репортер?- входя, спросил я строго.

Володя медленно обернулся, посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Губы его шевелились.

- Соболин! Ау! Очнись.

- А, Андрей! Ты не можешь себе представить, что это за женщина,- сказал Соболин.- Марсианка... Марсианка!

- Лукошкина?- со злостью спросил я.

- Какая Лукошкина?- не понял Соболин.

Я успокоился, поняв, что соболинская марсианка - это какая-то другая особь женского пола.

- Ты что здесь делаешь, Вова?- спросил я уже спокойно.

- Тигрица!- сказал Вова.

Я сел в кресло, вытянул ноги и посмотрел на бронзового Маяковского. Владимир Владимирович скорбно опустил глаза.

- Так тигрица или марсианка?- продолжал я допрос Соболина.

- Марсианская тигрица,- ответил он.

- А может, тигровая марсианка?

- Нет, нет... Марсианская тигрица. Именно так! Да! Так!

М-да, подумал я, худо дело-то... я громко щелкнул пальцами, и Вова, кажется, пришел в себя. На меня посмотрел слегка изумленно.

- Ну так что случилось-то, господин Соболин? И как ты, друг мой, оказался здесь?

- У тебя, Андрей, дверь была открыта.

- Возможно, что и открыта. Забыл.

А ты-то что здесь делаешь?

- Да я вот... Виктория. О, она тигрица!

- Ага,- сказал я,- понял. Виктория - эта та, у которой бюст из декольте выпрыгивает?

- Она... она! Ты очень точный дал образ, Андрей.

- Так ты ее трахнул?

- Нет.

- Фу, Соболин... Как это низко! Женщина хочет любви, а ты...

- Она меня трахнула,- победно сказал Вова.- Тигрица!

- Ну, это в корне меняет дело,- согласился я и повернулся к Маяковскому. Владимир Владимирович кивнул.- А ко мне-то ты чего приперся среди ночи?

- Повзло пьяный храпит - невозможно... Нас же вдвоем поселили. Это только ты, Анька, Танненбаум и Виктория отдельные коттеджи занимаете. А мы рядовые бойцы - живем парами. Так Повзло - сволочь!- храпит... работать невозможно.

- Ну, иди тогда к своей тигрице.

- Не могу... Она меня после пяти выставила.

Я посмотрел на часы - было всего-то половина пятого.

- Еще нет пяти,- сказал я.- Что ты несешь?

- После пяти раз,- ответил Вова, скромно потупив глаза.

Я зааплодировал, Маяковский за отсутствием рук просто кивнул. Но одобрительно.

Утром было солнце и... скандал. Выяснилось, что у одной из дам пропал парик.