Дело о физруке-привидении [СИ]

Так что ролевая игра — совсем не пустячное и не неприличное занятие, как мне приходится иногда слышать. Из игры можно взять очень многое. Есть игроки, которым нравится фехтовать и вообще вступать в поединки. Поединок на настоящем оружии может закончиться настоящей смертью, а в игре ты просто на какое-то время из игры выйдешь, и потом сможешь вернуться с новой ролью. Есть игроки, которым нравится примерять на себя новые роли. Они думают: „А вот есть такой-то персонаж. Интересно, смогу ли я влезть в его шкуру?“ Есть игроки, которые имеют способности к организации — такие чаще всего становятся капитанами команд, они умеют объяснить людям, что надо сделать, чтобы добиться определенной цели. Наконец, есть люди, которым нравится делать сами игры и наблюдать, как живет созданная ими система. Каждый берет от игры свое, и каждый может чему-то научиться в ней.

Однако, чтобы все это стало возможно, игру надо сделать. Нужен игровой полигон, где все будет происходить. Нужна вода, отпечатанные правила, аптечки, костюмы, сами игроки, написанные роли, место, где будут отсиживаться „убитые“ в игровых сражениях, нужен способ разрешения игровых и неигровых споров, (а обязательно будут недовольные), нужно иметь варианты действий на случай, если из близлежащего населенного пункта припрутся пьяные. И комаров в лесу не должно быть много, и район должен быть безопасен в смысле каких-нибудь там клещей. Совсем непросто отыскать в густонаселенной стране полигон, который отвечал бы всем этим требованиям, да плюс еще находился бы не очень далеко от дорог.»

Симрику читать было интересно. И почти понятно. Что такое ролевые игры, он уже слегка знал: Кира просветила. И про это, и про толкинистов. Даже поиграли отрядом, попутно собрав все стекла на участке за корпусом: только за них можно было купить пехотинца, рыцаря и колдуна для команды.

Максим был уверен, что про запланированную автором дневника игру воспитательница должна была слышать. Лучше бы не спрашивал! Кира зафыркала не хуже разозленной ежихи. Кира сказала, что к ней в клуб ходят нормальные дети, а не какие-то там студенты БелГУТа. Что они там все из себя занятые и выквиты цивилизации (вот этого Макс не понял при всей своей эрудиции — как и того, при чем тут БелГУТ), и муравьи их грызут, и эти двое, как их там, из похода точно не вернулись, а если вернулись, то на следующий же день скончались от насморка. Короче, были у Киры с Университетом транспорта какие-то личные счеты, и Симрик отстал. И без того было ему стыдно: друзья в поте лица ведут расследование, а он левые дневники читает! Но ничего поделать с собой не мог.

3.

«Место для полигона мы хотели сначала поискать на север от города, между двумя впадающими в Сож речками. Если судить по карте, которая у нас была, там почти отсутствовали деревни. Мы и подумали, что там, наверное, большой лес, где можно найти безопасное от хулиганья место. (На полях, другим почерком: „На самом деле — никакой не лес“). Тут стоит объяснить, наверное, про карту — мы-то собирались за день-полтора дойти до середины этого леса, устроиться лагерем на пару дней и из него совершать вылазки в разные стороны, отыскивая подходящее место. Что из этого получилось, не буду говорить сразу — дальше по дневнику сами увидите. Так вот, карту подробную мы имели лишь до первой речки, до Беседи. Что там за Беседью дальше, мы могли посмотреть на старом автомобильном атласе, или на административной карте Беларуси — на ней только населенные пункты показываются и самые важные дороги. А лес, поле или болото, оттуда не узнаешь. Но ведь цель нашего похода и была — разведать территорию в деталях, так что отсутствие подробной карты нас не смутило. Оба мы студенты, не самые плохие, и вполне смогли отпроситься в институте и у семей на три дня. Считая с выходными — пять дней свободы. Так мы сложили рюкзаки и потопали. Тем более, что погода держалась хоть и сырая, но теплая.

До первого моста мы просто радовались дороге. Единственная проблема — рюкзаки с непривычки резали плечи так, что я останавливался каждые полчаса поправить лямки. Степан шел легче — то ли выносливей был, то ли привык к весу, то ли нагрузил поменьше. (Приписка: „И то, и другое, и третье“) А рюкзак у меня хороший — еще когда собирали мы березовый сок под Новобелицей, лямки ему перешили. Там, где они опираются на плечи, мать сделала широкие вставки из толстого линолеума, и рюкзак не впивался в тело узкими полосками, а опирался на спину с некоторым даже достоинством. Но я так редко ходил с полным грузом, что теперь даже под широкими лямками плечи болели.