Дело о физруке-привидении [СИ]

Остановившись перекусить у знака, мы поговорили и решили отойти от Ветки подальше, чтобы местные не могли до нас дотянуться. Но это означало, что на ночлег придется становиться в темноте. Впрочем, ночевка в сравнительно густом и затишном лесу нас не очень пугала, хотя ни палатки ни спальников у нас с собой не было. Мы со Степаном Викентьичем (Приписка „От Андреевича слышу“) очень недолюбливаем туристов, которые ходят на природу „просто так“, но при этом таскают с собой раскладные стулья, пластиковые тарелки и прочие атрибуты цивилизации. Это ведь из-за них все пригородные леса покрываются грязью в три наката и провоцируют наши нежные ранимые души на высказывания в столько же этажей. И „просто так“ — мы очень не любим эти слова. Всегда пытаемся найти какую-то цель. Если просто посидеть на воздухе, то зачем волочь с собой полгорода знакомых вещей? И треть из них оставлять на поляне? Наш со Степаном идеал — никаких следов вообще. Опять же, Лесу приятнее. Ну а спальников и палатки ни он, ни я в доме не имели. Чтобы вылазить в лес на день-два, или ездить на игрушки и конвенты, суперснаряжение необязательно, вот мы и не забивали себе голову его пошивкой или покупкой. (Приписка другим почерком: „А то собираешься как на северный полюс, потом ни ходить нельзя с удовольствием — рюкзак к земле гнет, ни отдыхать — за палатку боишься. И руки все время чем-то заняты. Не люблю!“)

К тому же, лес, куда мы попали за Веткой, выглядел плотнее и менее истоптано, чем в зоне отдыха на берегу Сожа, и мы рассчитывали, что за дровами в нем не нужно бегать очень далеко. Уже когда стемнело, мы свернули с дороги, отошли так, чтобы нас не было видно с трассы, скинули рюкзаки и принялись запасать топливо. Мирный труд очень скоро прервали проклятые агрессоры: какие-то маленькие коричневые жучки, прямо массами ползущие на нас. Возможно, они реагировали на тепло тел, или на запах, но их неожиданно оказалось немало даже в волосах! Конечно, это были относительно безопасные лосиные мухи, а не злобные клещи, но представьте-ка удовольствие снимать с себя их стада!

„У них тут гнездо“ — сказал Степан — „Отойдем подальше“.

„Вот и выспались“ — сказал я.

Поднялся ветер, и чертовы, виноват, лосиные, мухи градом посыпались с окрестных деревьев.

„Это точно не клещи?“ — усомнился Степан.

„Достань микроскоп! Между правой и левой третьей ногой у них написано, кто они такие,“ — то есть что-то вроде этого. Весь разговор в подробностях, я, понятное дело, не помню, хоть он и был не так давно, но вспоминаю наши хмурые, не побоюсь сказать, отчаявшиеся лица, и думаю — может, со стороны и было смешно. Нам — не очень.

Приписка другим почерком: „Факт, не очень. Точнее, „очень не““.

Мы собрали рюкзаки, выскочили на дорогу и заторопились по ней куда-то на север, а, возможно, на северо-запад — просто отойти подальше. На низких тучах за нашими спинами отражались огни Гомеля — хотя он оставался почти в тридцати километрах за спиной. Лес громоздился очень красивыми мрачными стенами справа и слева. Мы были участниками собственного приключения, и пока ни о чем не жалели. Нас вела светлая полоска серых облаков в разрезе дороги.

Так мы прошли что-то с час, то есть, километра четыре. Никаких машин на дороге не появилось. Было еще часов десять, рановато для полного прекращения движения. Стоило бы насторожиться еще тогда, но мы подумали: наверное, никому никуда не надо в такую непогоду. Ветка, конечно, город — но меньший, чем Гомель. Соответственно, желающих ночью куда-то выехать здесь также должно быть меньше, чем в областном центре. Потому-то машин и нет. И ни на какие таблички по сторонам дороги мы тоже внимания не обращали — мы просто не видели в темноте, стоит ли там чего на обочине.

Еще через полчаса мы вошли в деревню. Белокирпичные стены в сплошной темноте вокруг казались прямо-таки сияющими. Ни огонька, ни звука. Ни шороха, ни собачьего лая. Почему, мы со Степаном поняли совсем не сразу. Подошли к крайнему дому спросить воды — окон нет. Крыши нет. Забор наклонен внутрь двора; калитки тоже нет.

Зона отселения!

Наверное, зона с небольшой радиацией — нет колючей проволоки, нет охраны, только табличка на дороге, которую мы в темноте не приметили. Местные прекрасно знают, что сюда ходить запрещено. Не местные видят табличку, и не лезут. Небольшое пятнышко, первый звоночек от большой зоны там, внизу, на юге.

Отчаяние внезапно пропитало нас до костей. Нас двое в этом мокром брошенном поселении, и скорее всего, ни человека в округе давно уже не найти. Только сейчас мы поняли, насколько мы привыкли находиться среди людей. Мы оба считали себя отшельниками, одиночками. Нам хорошо показали, что такое истинное одиночество в сравнении с нашим поведением там, в городе. Каких-то десять лет назад эту калитку кто-то открывал, эти окна кто-то мыл, кто-то спал в этой вот комнате, которую сейчас насквозь продувает апрель месяц.