Дело о гибели Российской империи

Грозным оказался, в конце концов, один большевизм, вобравший в себя все бессознательное, взбаламученное разочарованием в силе и престиже царской власти. Не будь этой психологической черты в успехе большевизма, одними теоретическими своими построениями он не завоевал бы себе много адептов в России.

Но схема «Чем хуже, тем лучше!»! всегда одуряющей отравой, любовно льнула к русской душе в минуты отчаяния и беспомощной растерянности.

Что же вызвало и это отчаяние, и эту растерянность? Откуда кровавая дисциплина власти у большевиков? Откуда их сила двигать свои полчища тогда, когда их не могли сдвинуть с места никакие потуги первых деятелей революции? Откуда явное бессилие революции в том виде, как она всегда снилась русской интеллигенции и как она планировалась осуществиться?

Ответ ясен: потому, что она была не только не нужна, но вредна и в высшей степени опасна для Pocсии в ту минуту, когда разыгралась.

Она явилась сочетанием внешних вражеских усилий и слепорожденного самомнения нашей интеллигенции. Большевизм со всеми своими бурными излишествами – логический вывод из нее и жестокий, кровавый урок истории.

Pocсии предстоит долгий, тернистый путь нового строительства. Но отпевать и хоронить ее рано. Жестоко ошибается тот, кто уже злорадно теперь именует ее «бывшей»… Она еще «будет»!

Но пока еще руки у нее связаны… Кто их развяжет и даст ей очнуться от только что пережитого кровавого угара, тот явится истинным народным героем.

Да сбудется!