Дело о государственном перевороте

Внештатные агенты остались, не все из них, почувствовав перемены, отказались сотрудничать. Человек по натуре не так прост, каким предстаёт в глазах окружающих. Стоило закинуть сети в поисках обнаглевших бандитов, в частности Сафрона. Получается, что у него есть шайка, в которой, как минимум состоят шесть человек, хотя мнение может быть обманчиво. Оказались в ненужном месте в ненужное время всего шестеро подручных.

Начальник уголовного розыска тяжело вздохнул. Оставались агенты, чуть ли не по всему городу, и в трактирах, и в кабаках, и на постоялых дворах, и даже среди самих преступников. Оставалось расставить сети.

Кунцевич тоже не первый год служил в полиции, сперва в сыскном отделении, прошёл путь от простого агента до помощника, как теперь именовалась отделение, начальника Бюро уголовного розыска. Были свои прикормленные внештатные агенты, способствовавшие раскрытию многих преступлений, в том числе и кровавых.

Прежде чем привлекать к расследованию штатных сотрудников, Кунцевич решил поехать по личным, поставлявшим информацию только ему.

Во второй половине дня во всех газетах столицы на первой странице было опубликовано распоряжение за подписью Председателя Правительства:

«Образовать комиссию по борьбе с контрреволюцией, противниками существующей власти и преступностью под названием Всероссийской Чрезвычайной Комиссией.

Возложить на образованную Комиссию нижеперечисленные функции:

– преследовать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они не исходили;

– комиссия разделяется на отделы – информационный, организационный отдел (для организации борьбы с контрреволюцией по всей России), уголовный отдел;

– организационный отдел ведёт только предварительные расследования, поскольку это нужно для пресечения;

– уголовный отдел производит расследования тяжких преступлений, как—то убийства, насилие и нападение на государственные учреждения, связанные с ограблениями и кражами.

Исполнение обязанностей Председателя возложить на полковника Игнатьева».

Ниже следовало распоряжение об освобождении из—под стражи генерала Корнилова из—за отсутствия в его сентябрьских действиях состава преступления и назначение Лавра Георгиевича товарищем Верховного Главнокомандующего с обширными полномочиями, в особенности по военным вопросам.

Кирпичников направился в архив, который после мартовских событий был перенесён в подвальное помещение, разбитое на несколько комнат, откуда вёл только один выход с двумя железными дверями. Тогда целый месяц приводили бумаги в порядок, часть сгорела, часть оказалось настолько испорченной, что не подлежала восстановлению, часть всё—таки сохранилась.

Вначале скрипнул замок, потом несмазанные петли. Аркадий Аркадьевич оказался в маленьком узком коридоре, из которого в архив выходила вторая дверь. С минуту начальник постоял, посмотрел на листок бумаги, на котором размашистым почерком написаны бандитские клички: Беляк, Мартын, Поручик, Сафрон.

Напротив первого прозвища шёл ряд фамилий: Белов, Беликов, Беляков, Белянкин, Белевский, Беляковский и троеточие.

«Можно долго гадать», – пронеслось в голове.

Кирпичников достал с полки первую порцию папок, фамилии уголовников начинались с буквы «б» и углубился в изучение.

Через несколько часов перед Кирпичниковым лежали восемь папок с именами, которые следовало проверить в первую очередь. На двух делах стояла фамилия Мартынов, ещё на двух Белов, по одному Беляков, Белых, Белкин и сверху лежало с надписью, сделанной мастерски, каллиграфическим подчерком, Сафронов. Кличка Поручик не встретилась ни разу.

Соседи, обеспокоенные тем, что дверь в квартиру Сидора Викетьевича Парамонова распахнута настежь и стоит зловещая тишина, режущая слух, вызвали представителей милиции, которая была образована в первых числах марта.

Участковый комиссар достал из кобуры пистолет и сделал знак не шуметь, скользнул в открытую дверь. Через несколько минут вышел назад. Лицо побелевшее, глаза навыкате и хватался за воротник кителя без знаков отличия.

Кивнул головой и осипшим голосом произнёс:

– Сыскную живо, там убийство, – больше добавить ничего не смог, только мотал головой и что—то губами шептал.

Телефон Бюро уголовного розыска не изменился с дофевральских времён, дежурный чиновник нёс службу, невзирая на изменившуюся власть, строй и войну. Сквозь треск услышал:

– Докладывает Кузовкин из второго участка Московской части.

– Дежурный по уголовному розыску Тимофеев.

– У нас семью вырезали.

– Адрес, – коротко сказал дежурный, зная, что много не узнать, лучше сразу выехать на место, пока ретивые милиционеры не затоптали следы, а может быть, сами не покопались по шкафам, столам и всевозможным ящикам.

Пока Кузовкин диктовал, Тимофеев записывал.

Аркадий Аркадьевич сидел за столом, когда в дверь постучали. Пригласил.

Дежурный положил перед начальником записку с адресом и сказал только одно слово:

– Убийство.

– Кто в отделении? Фотограф и врач?

Дежурный ответил.

– Тогда пусть возьмёт свой аппарат, за врачом пошлите посыльного и сообщите адрес.

Тимофеев перечислил фамилии.