Дело о королевском изумруде

Увы, их обмен любезностями прервал гонг, который известил, что хозяйка проснулась, и Хуан переключился на неё. Он действительно подал её утренний пеньюар, а потом, опустившись на колени, надел на её ноги тапочки. Он присутствовал, пока Симонетта причёсывала и пудрила графиню, и вышел лишь на время, когда та переодевалась. Графиня пожелала, чтоб он пел ей за обедом, а после он ходил за ней везде, как влюблённый щенок, чем немало её забавлял. С ней он был куда более осторожен, не задавая лишних вопросов, но предпочитая внимательно смотреть и слушать, с ледяным спокойствием анализируя каждый её взгляд и жест. Он надеялся, что она сама как-то выдаст ему тайник, но этого не случилось. Может быть, спрятав изумруд, она успокоилась, удовлетворённая ощущением обладания уникальным камнем, и после просто уже не думала о нём?

Впрочем, Хуану некуда было спешить. Он уже знал, что на этот раз можно будет приступить к поискам раньше, когда графиня, Симонетта и вся прислуга будут находиться в салонах с гостями, а он, пользуясь своим правом прятаться от чужих глаз, сможет спокойно ходить по всем остальным помещениям.

Вечером, когда гости уже начали съезжаться, графиня вместе со своей верной камеристкой отправилась к ним, а следом удалились и все слуги, чтоб ходить по залам с подносами, на которых всегда должно быть достаточно тарелок с закусками и кубков с вином. Хуан остался один и, для верности подождав немного, отправился в будуар, где продолжил начатый ночью обыск. Он действовал так же спокойно и методично, не забывая тщательно прислушиваться к тишине задней части дома. Где-то далеко слышалась музыка, голоса и смех, но здесь было тихо. Один раз, правда, послышались торопливые шаги, по которым он сразу же узнал Симонетту и, задвинув ящичек секретера, который проверял, быстро скользнул за портьеру. Камеристка вбежала в будуар и, перебрав стоявшие на столике пузырьки, выбрала один и тут же убежала обратно, а он смог продолжить свои поиски.

Неудача не обескуражила его, и он перешёл в кабинет. Пара часов ушла на то, чтоб обследовать содержимое ящиков небольшого, отделанного резьбой стола из вишнёвого дерева и узкого шкафа у стены. Графиня не была любительницей чтения, и хранившиеся у неё книги были либо удачным вложением капитала, либо просто отличались красиво отделанными переплётами. Ну, и как выяснил Хуан, они прятали за собой ещё один сейф. Ему не составило труда открыть его. Там были какие-то документы, не вызвавшие его интереса, и уложенные стопками маленькие золотые слитки. Изумруда там не было. Проверка стен и пола тоже не дала результатов.

Он задумчиво осмотрелся по сторонам. Дело усложнялось, поскольку драгоценный камень не обнаружился в наиболее вероятных местах, где он мог быть спрятан, это значило, что поиски придётся расширить на все внутренние покои дома. То, что старуха спрятала изумруд в залах для гостей, казалось ему сомнительным, хотя и такая вероятность существовала. Ему вовсе не хотелось задерживаться в этом доме слишком долго. Перспектива и дальше изображать ласкового глупого щенка была довольно неприятной, хотя и не вызывала у него такого уж отторжения. Нужно было только решить, стоит ли вожделенный изумруд таких жертв, а ему казалось, что стоит. Потому он смирился с этим и отправился на поиски в прилегающие к покоям графини комнаты.

Вечер в салоне закончился, музыка смолкла и, выглянув в окно небольшой гостиной, он увидел отъезжающие от подъезда кареты. Какое-то время было тихо, видимо, графиня прощалась с гостями, а слуги прибирали залы. Потом послышался характерный звук, с которым кресло на колёсиках катилось по пустым комнатам.

Хуан уже обыскал пару гостиных, а остальные решил оставить на следующий раз, потому сел на пуфик и принялся настраивать свою лютню. Когда Симонетта вкатила в комнату кресло с хозяйкой, он осторожно перебирал струны, слушая их звук, и подкручивал колки. Он сделал вид, что настолько увлечён этим занятием, что не сразу заметил их появление, а потом резво вскочил и поклонился, изобразив крайнее смущение. Подняв голову, он встретил их умилённые взгляды и подумал, что, может быть, через какое-то время ему удалось бы выпросить изумруд у старухи? Впрочем, это вряд ли. Она слишком жадная, так что придётся искать.

— Чем был занят, мой мальчик? — спросила она, дав камеристке знак, подкатить её ближе.

— Я репетировал, — ответил он. — Совсем тихонечко, чтоб меня никто не услышал. Я хотел вспомнить те баллады, которые могут вам понравиться и убедиться в том, что не забыл слова.

— Как мило! — воскликнула она. — Ты споёшь мне их на ночь. Я так устала… И у меня сегодня болят руки, наверно, из-за этого бесконечного дождя.

— О, моя бесценная госпожа, — проговорил он и, отложив лютню, опустился перед ней на колени. — Позвольте мне помочь вам, — он взял её руку и начал осторожно массировать. Она расплылась в улыбке. — Если вы позволите, — сладким голосом продолжал он, заглядывая ей в глаза, — я приготовлю настой из трав, который уменьшит боль и поможет вам уснуть.