Дело о лазоревом письме

Слушайте, Нан! Только вы знаете, что мой зять и Иммани – одно и то же лицо! Если вы скажете это Андарзу, я воспротивлюсь! Я принесу документы, что это чушь! И я скажу, что эта чудовищная чушь выдумана вами, чтобы поссорить меня с Андарзом! Что такой план выгоден только шпиону Нарая: и после этого, господин Нан, ваша жизнь станет дешевле необеспеченной закладной.

Айр-Незим все больше и больше приходил в возбуждение. Шапка сбилась с его головы, широкие рукава мели стол, из глаз, как говорится, вылетали драконы. «А ведь он это сделает, – мелькнуло в голове Нана. – Он еще, пожалуй, предъявит Андарзу поддельного Амая, с родословной и с биографией».

– Где Иммани? – спросил Нан.

Айр-Незим вздыбился и зашипел, как гусь.

Нан полез правой рукой за пазуху, вынул оттуда книжечку с переплетом из кожаных завязок, а из книжечки, – аккуратно вырванный листок.

– Узнаете? – спросил Нан.

Айр-Незим узнал листок: это был тот самый недостающий листок из дневника несчастного Ахсая, и об этом листке консул уже интересовался месяц назад, когда покупал книжку, но тогда лукавый чиновник сказал: «так было». Айр-Незим опустил глаза на строчки и прочитал:

«Шесть месяцев назад осуйский консул Айр-Незим отправил к Белым варварам своего племянника на моем корабле: после этого ко мне явился Андарзов секретарь, Иммани, и стал уговаривать меня присвоить груз, а племянника убить. Дело в том, что Иммани завел блуд с женой этого племянника, и хочет жениться на вдове, чтобы выбраться в Осую. Я присвоил груз и продал, будто свой, но пожадничал и не убил племянника, а продал его вместе с грузом. Племянник сбежал от варваров, явился, хворая, в столицу, и сегодня помер. Говорят, у него почернел рот, как у того человека, которого Иммани отравил в Чахаре. Теперь Айр-Незим готов съесть меня живьем, да и Иммани – тоже. Боюсь, как бы меня не нашли мертвым».

Запись была помечена вторым днем до праздника Пяти Желтоперок.

– Так где Иммани? – спросил Нан.

– Не знаю, – сказал Айр-Незим, – а большим пальцем правой руки молча ткнул в потолок.

– Это запирательство вам так не пройдет! – взвизгнул Нан и выскочил из комнаты, шумно задвинул дверь, остановился, – и тихо-тихо, как лиса, скользнул вверх по винтовой лестнице. Наверху в три стороны глядели три двери. Нан выбрал ту, которая помещалась над нижним гостевым залом, и вломился внутрь.

Ковер на полу был завернут в сторону, и из пола, для лучшей слышимости, кто-то вынул пару паркетин. С раскрытого окна свисала скрученное в веревку покрывало. Нан выглянул в окно, убедился, что клумба внизу умята, словно на нее сбросили мешок, и, не утруждая себя кисейным покрывалом, выпрыгнул вниз за беглецом.

Стоя на верхней ступеньке лестницы, Шаваш видел все: и как огромный Теннак побил Иммани, и как Андарз в придворной одежде поволок варвара в кабинет, и как Иммани тихонечко пополз в сторонку. Шаваш заметался: ему очень хотелось посмотреть, что произойдет между Андарзом, Теннаком и Наном, и очень хотелось посмотреть, что будет делать Иммани. Наконец его неприязнь к Иммани победила. Шаваш видел, как Иммани полежал-полежал в Синей Галерее, встряхнулся, вытер занавесью лицо и поспешил к женским покоям.

Когда, спустя половинку стражи, госпожа Линна, закутанная в плащ паломницы, в сопровождении Иммани, и вьючной лошади, покинула главные ворота, Шаваш тихонько последовал за ними.

Беглецы доехали все до той же харчевни, «Золотой Трилистник», и скрылись внутри, вероятно, чтобы переодеться.

Шаваш наблюдал за домом не больше четверти стражи, когда из боковой калитки выскользнула изящная женщина в синей юбке и белом покрывале, и заспешила, не оборачиваясь, по улице. За плечом женщина тащила два небольших узла. Она уже почти скрылась за поворотом, когда Шаваш вдруг сообразил, что мимо него в женской одежде прошел Иммани. А где же женщина?!

Шаваш побежал за Иммани. Они миновали синий квартал, прошли вдоль дворцовой стены, пересекли Левую Реку и оказались у ворот осуйского квартала. Иммани шел, стуча каблучками и покачивая бедрами, – ни дать ни взять – баба!

Ворота осуйского квартала были уже открыты после недавних беспорядков, и двое грустных граждан с пиками учитывали глазами прохожих. Иммани дождался, пока они занялись обширным возом с капустой и простучал каблучками по другую сторону воза. Шаваш последовал за ним.

Иммани спустился к реке и вскоре оказался у большого забора, за которым начинались причалы и склады. Над забором, невдалеке, торчала четырехгранная башенка с маяком и осуйским флагом на плоской верхней площадке. Иммани раздвинул доски забора и ввинтился внутрь. Шаваш подошел к забору и стал смотреть. Сразу за забором начинался склад. Иммани отпер низенькую железную дверь и прошел в помещение. Дверь закрылась. Шаваш завертел головой и, обнаружив в двух шагах от забора высокий и зеленый тополь, вскарабкался на самую верхушку. Шаваш боялся, что Иммани выйдет не из той двери, в которую вошел.